2

– Мы прокляты!

– За борт бесов!

– За борт!

– Святой Антоний! Я видел его!

– Да! И я!..

– Он велел мне истребить вражье семя…

– Назад, figli di putana![15]

Огюст молча радовался, что в багаже полковника обнаружился целый арсенал. Хоть на большую дорогу выходи! Сабля и пятизарядник работы Ивана Полина – для князя; двуствольный монстр и тесак – для Эрстеда; любимая наваха Шевалье обзавелась дружком – дорожным «миньоном», предназначенным для стрельбы в упор. А князь еще посетовал вслух: мол, часть смертоносных игрушек осталась в его каюте.

«Да куда ж еще?!» – изумился Огюст.

«Запомните, юноша, – напутственным тоном изрек князь, – оружия много не бывает. Надеюсь, вы проживете достаточно долго, чтобы убедиться в моей правоте».

Они выбрались на палубу, окунувшись в промозглую сырость. Влага пропитала воздух, оседая на металлических деталях рангоута, на одежде, в легких. Эрстед закашлялся, содрогаясь всем телом.

– Вот они!

– I bastardi di diavolo![16]

– Мадонна! Спаси и сохрани!..

– За борт их!

– Назад! Я убью каждого, кто посмеет!..

Джузеппе Гарибальди полностью разделял взгляды князя по поводу оружия. Абордажный клинок в правой руке, пистолет – в левой; два мушкета за плечами. Третий, разряженный, валялся на палубе у ног капитана.

– Синьоры, занимайте оборону, – Гарибальди был спокоен и деловит. – Я надеюсь их образумить. Если же дело дойдет до драки, я намерен защищать вас до последней капли крови. Эй, вы, трусливое отродье! Слышали?

Вся безудержная экспрессия сгинула. Лишь одинокая капелька пота ползла от виска по скуле, пока не скрылась в бороде. Этот Гарибальди слов на ветер не бросал. Застрелит – и глазом не моргнет.

Матросы попятились. Озлобленные, напуганные, бунтовщики медлили. Страх придал им решимости, но все понимали: грядет бойня. Никому не хотелось оказаться среди неудачников, даже выполняя приказ Святого Антония.

– Джузеппе, отдай их!

– Против тебя мы ничего не имеем…

– Ни зги не видно!

– Налетим на скалы!

– L'ammaliamento![17]

– За борт бесов!

«Клоринду» мглистым саваном окутывал туман. Он клубился, бурлил, как жижа в лабиринте «потомков»; в глубине проступали фигуры – уроженцы ночных кошмаров. Жабьи хари пускали слюни, бугрились щупальца, похожие на слоновьи хоботы, норовя увлечь судно в пучину. Смутно, на пределе видимости, сквозь кокон маячило рыжее пятно – солнце недавно взошло.

Но его лучи тщетно боролись с наваждением.

Тайное чутье подсказывало Огюсту: туман накрыл только «Клоринду». Сядь в шлюпку, отплыви на четверть кабельтова от шхуны – и попадешь в ясное утро.

– Все сказали? – Гарибальди дождался, пока ропот утихнет. – А теперь слушайте меня, вашего капитана. Я обещал доставить пассажиров в Ниццу, и я это сделаю! Какие бесы? Поповских сказок наслушались?! Эти достойные синьоры – такие же люди, как и вы. Вот вам мое последнее слово: вы складываете оружие и расходитесь по местам. А я забываю о вашем бунте. Или кто-то хочет на рею? А? Не слышу!

– Эдак мы приплывем к сатане в зубы, – хмурясь, буркнул рябой моряк с серьгой в ухе. Это он заменял оставшегося в Париже боцмана. – Мы не хотим ссоры, капитан. Дайте им шлюпку…

– Верно!

– Пусть катятся!

– Святой Антоний! Мне являлся Святой Антоний! Перед рассветом!

Из толпы вывернулся молоденький юнга. Он тараторил, брызжа слюной, глотая слова и отчаянно жестикулируя. По словам парня выходило, что почтенный святой грозил ему огнем геенны. Не стесняясь в выражениях, Антоний требовал избавить «Клоринду» от «выблядков Сатаны». Предложенные святым методы избавления отличались разнообразием и редким отвращением к гуманизму.

– …а иначе мы погубим наши бессмертные души!

Команда с одобрением зашумела.

– Молодец, Паоло!

– За борт бесов! – кто-то долбил в одну точку, как дятел.

– В шлюпку их!

– А нет – сами в шлюпки сядем. И – arrivederci![18]

– Плывите к чертям в ад!

– Вот и черти! На вантах!

– Mamma mia…

Из тумана соткалась дюжина бесенят отвратительного вида. Они носились по снастям, корча гнусные рожи, плюясь и делая непристойные жесты. Натешившись, бесенята ускакали во мглу.

– Позвольте мне? – Эрстед наклонился к уху капитана.

– Как хотите, синьор. Лично я бы не советовал.

– И все же попробую, – полковник вышел вперед. – Господа, я знаю, вы считаете нас пособниками дьявола. Словами вас не переубедить. Не буду и пытаться. Вы уверены, что «Клоринда» проклята?

– Да!

– Берите шлюпку, пока мы не передумали!

По примеру Гарибальди, Эрстед переждал шквал возмущения.

– Проклятие есть, не отрицаю. Но наложили его не мы. Как и вы, мы хотим благополучно добраться до Ниццы. Если «Клоринда» пойдет ко дну – мы погибнем вместе с вами.

– Врешь! Черти не тонут!

– Это ведьмы, дурак, не тонут…

– Le merde![19]

– А теперь слушайте! – полковник возвысил голос. – Я попытаюсь снять проклятие с «Клоринды». Если у меня это получится – вы сами увидите результат.

– Хитер, ловчила! Сам наложил, сам и снимет!

– Что ж ты раньше не снял?

– Раньше я не знал, как это сделать. А теперь знаю.

– Снимай!

– Хуже не будет!

Эрстед демонстративно повернулся к команде спиной.

– Что вы задумали, друг мой? – спросил князь.

– Снимать проклятие. А что, у вас есть лучшая идея?

3

Подчиняясь Эрстеду, троица «бесов» вернулась в каюту – взять необходимый инструмент. Отпустили их с неохотой. Гарибальди остался на палубе, стараясь на свой лад угомонить команду, гудевшую, как растревоженный улей:

– Idioti! Куда они со шхуны денутся?

– В ад!

– А если и денутся – вы ж радоваться должны! Того и хотели…

Аргументы действовали вяло. Ропот стихал и вновь усиливался, когда какой-нибудь горлопан подливал масла в огонь.

– У нас мало времени. Не стоит долго испытывать их терпение.

Датчанин открыл саквояж и принялся рыться в его недрах. Судя по извлекаемым предметам, саквояж был вместительнее, чем казалось с первого взгляда.

– Вы же не думаете, – спросил Огюст, – что «Клоринда» в самом деле проклята?

– Не думаю. Я в этом глубоко уверен.

– И как мы станем экзорцировать шхуну?

– «Призраки» фон Книгге – это особого рода сгустки. Магнетический флюид, атмосферное электричество, пары воды… Возможно, некая эфирная или животная энергия. Такие образования иногда возникают естественным образом. Их структуру, как правило, нетрудно разрушить – с помощью сильного магнита, поляризованного света, либо электроразряда. Но наш случай – особый. Ага, нашел! Держите.

Он передал Шевалье моток медного провода в изоляции из шелка.

– Боюсь, этого не хватит. Где-то у меня было еще…

Настала очередь толстенного чемодана, который, разинув пасть, напоминал бегемота. Эрстед бесстрашно сунул голову между челюстями монстра.

– …в нашем случае «призраки» оказались стабильнее обычного. Поляризованный свет на них не действует. Ставить опыты с электричеством и магнитами у нас нет времени. Моя батарея не обладает достаточной мощностью. Да и гоняться за каждым Святым Антонием по всей шхуне с электродами в руках – благодарю покорно! Надо найти и вырвать корень безобразия.

– Надеюсь, корень материален? – поинтересовался князь.

– Вполне. Некий предмет, подброшенный на «Клоринду», который Эминент использует в качестве «маяка». До отплытия здесь явно побывал кто-то из его подручных. Помешать нам оставить Париж они не смогли, но «гостинец» подбросили. Теперь с его помощью фон Книгге отслеживает шхуну и, используя «маяк», как фокус линзы, собирает в нужной точке свору «призраков».

– Что за предмет?

Мысля практически, князь привык брать быка за рога.

– Не знаю. Могу лишь предположить, что он невелик и отыскать его будет сложно. Для этого нам понадобился биодетектор Гальвани… Ага, вот и второй моток! Должно хватить. Осталось поймать какую-нибудь морскую живность. Лучше всего подойдет кальмар. Вчера мы видели целую стаю.

– Медный провод и кальмар? – изумился Огюст. – Против привидений?!

– Иногда самые простые средства оказываются самыми надежными. Хотя, с другой стороны – что может быть сложнее живого существа? Вперед, друзья!

Команда встретила их угрюмым молчанием. Рябой моряк со значением поигрывал топором. Юнга, встав на колени, молился. В тумане явственно хихикали.

 

– Нам нужен помощник, – объявил Эрстед.

– Кадило носить? – съязвил рябой.

– Кадило я понесу сам. А вы поймайте мне кальмара.

– На кой вам кальмар?

– Ворожить?

– Сатане в жертву?!

– Вы хотите, чтобы проклятие было снято? – возвысил голос полковник.

– Ладно, поймаем. Чего уж там! Если у вас самих руки…

Вперед вышел жердяй с мятым лицом. Он презрительно харкнул за борт – учитесь, крысы сухопутные! – и отправился за снастью. Это был тот самый матрос, что все время требовал отправить бесов за борт. Вернулся он, неся лонтро, как называли итальянцы снасть для ловли кальмаров. Штука наводила жуть: стальной стержень с дюжиной острых крючков, торчавших во все стороны. На конце лонтро болталась бляшка из фарфора. С другой стороны стержень заканчивался гнутым ушком, к которому крепился тонкий линь.

– Будет вам кальмар… – жердяй забросил снасть за борт.

Лонтро исчез под водой, едва различимой сквозь муть тумана. Матрос вытравил линь, резко дернул снасть; вновь отпустил, давая погрузиться… Судорожные рывки бляшки, игравшей роль блесны, должны были привлечь кальмара.

Огюста взяли сомнения в действенности такого способа ловли. Некстати вспомнилась «Естественная истории моллюсков» Пьера-Дени де Монфора, где тот живописал ужасы встреч с kraken octopus, или «колоссальным пульпом». В ученой среде де Монфор признания не снискал, над незадачливым натуралистом не глумился разве что ленивый. Шевалье смеялся за компанию: это ж надо было собрать такую коллекцию морских баек!

Однако на палубе «Клоринды», в центре туманного кокона, книга де Монфора уже не казалась смешной. На ум пришли истории о трехмачтовом судне, затянутом в пучину, об эскадре военных фрегатов, пущенной на дно стаей кракенов… А ну как на «удочку» попадется «колоссальный пульп»?!

«Главное – не спускать якорь! Если на лонтро ловят обычных кальмаров, то какой монстр схватит корабельный якорь на глубине в пару лье?..»

– Готово! Поберегись…

Жердяй ловко выдернул из воды снасть, на которой судорожно дергался кальмар, насаженный на крючки. Лонтро описал дугу, обдав Огюста брызгами, и с влажным чавканьем упал на палубу.

– Валяйте, синьоры бесы! Расколдовывайте!

– Благодарю вас, – Эрстед был сама вежливость.

Пока Шевалье терзался страхами, датчанин времени зря не терял. Разрезав провода на куски разной длины, он подступил к моллюску. Три взмаха тесака – и вот на палубе корчатся обрубки щупальцев. Изуродованного кальмара Эрстед, сняв с крючков, бросил за борт – и принялся деловито зачищать концы проводов от изоляции.

Рябой моряк перекрестился. В молитве юнги пробились истерические нотки. Капитан Гарибальди взмок от пота, готов стрелять в любую секунду. Медузы-призраки колыхались в вышине, среди такелажа. Мачты и ванты обросли бородами седого мха. Если шхуну не «расколдуют» сейчас же, понял Огюст, дело кончится резней.

– Мсье Шевалье, помогите мне. Держите щупальце.

Скользкая пакость едва не вывернулась из пальцев.