Его больше не удивляло рабское расслоение личности, когда он воспринимал себя гребцом на морском судне, память о котором осталась разве что в исторических справочниках.
«Наверное, таким образом сознание защищается от нормальных для „робота“, но противоестественных для человека ощущений…»
Деградация наркомана, тонущего в галлюцинациях.
«Свежатину» пригнали в рубку в качестве аварийных батарей. Если энергообеспечение корабля пострадает в случае непредвиденной коллизии, здесь сумеют завершить РПТ-маневр, удержав курс и направив «Этну» в безопасное место.
«Куда же мы идем, при таких мерах предосторожности?..»
…а галера все раздвигала туман острым, изогнутым носом.
Извилистый фарватер требовал пристального внимания лоцмана. Чувствовалось, что здесь, в местах темных и скрытных, ходили редко, если ходили вообще. Прислушиваясь к тихим, еле различимым взвизгам кларнета, гребцы правой и левой стороны по очереди поднимали весла. Корабль делал поворот, огибал невидимые мели, уворачивался от зубастых скал – и двигался дальше.
Вор крался в темноте по чужому дому.
Лиса подбиралась к курятнику.
А в кисельных облаках хохотали комки, взмахивая перепончатыми крыльями. Чмокала вода – густая, черная, запекшаяся по гребням волн. Вот мелькнуло тело: глянцево-мокрый шланг раздвинул чернила, булькнул, изогнулся петлей, сверкнул откуда-то глазом – оранжевым с зеленой прорезью сердцевины.
И сгинул, как не бывало.
Шумно выдохнули два гребца, брат и сестра, совсем еще дети, и капитан не стал их бранить или наказывать. Капитан сам побагровел от удушья при виде глазастого шланга.
– Скорость?
– Шесть с половиной узлов…
– Прибавь, Марк…
Толстяк-навигатор тихо молился, прикипев взглядом к дисплею. Он мерил скорость и расстояние иначе, чем на галере, плывущей по ту сторону реальности – свет, сверхсвет, световой год, парсек… – но страх не имеет изнанки.
Жена и двое детей улыбались из мемо-кубика. Навигатору хотелось однажды вернуться к ним. Вернуться – богатым.
Это означало – иметь множество рабов.
«Возможно, – думал Лючано Борготта, резервный аккумулятор к навигационному пульту, – для каждого отдельного помпилианца наличие рабов – физиологическая потребность. Возможно, им без нас плохо: они болеют, мучаются, испытывают дискомфорт. Опять же, мы бываем разные: потомственные, свежатина, „роботы“… Власть или симбиоз?..»
Татуировка Папы Лусэро клыками десятка бешеных гадюк впилась в плечо, и он проклял себя за это предательское «мы».
А галера шла через незнакомые, смутные воды.
Космос чмокал, кипел и сверкал одиноким, опасным глазом.
V
– Есть выход на реперную точку!
– Отлично. Наложение наблюдаемых ориентиров на зафиксированные разведчиком?
– 99,9%, с учетом координатной поправки.
– Проверить расчет траектории для РПТ-маневра!
– Проверка произведена. Рассчитанный ранее курс подтвержден. Дальность прыжка – 2,5 стандартных световых года, со входом в систему за орбитой четвертой планеты.
– Приготовиться к РПТ-маневру. Даю отсчет…
Только сейчас, окончательно вынырнув из туманных фьордов, где во мгле, рядом с судном, скользили жуткие силуэты, в навигаторскую рубку «Этны», Лючано заметил – они не одни в окружающем пространстве.
Нет-нет, никаких чудовищ, рожденных сном разума!
Близко к «Этне», слегка подсвечены опалесценцией газопылевого облака, угасающей за кормой, и холодным, колючим мерцанием ближайших звезд, плыли еще шесть кораблей. Две одноярусные галеры, две биремы, одна монументальная трирема – и звездолет, класс которого, не будучи специалистом, Тарталья определить затруднился.
– …два… один… ноль.
Картина на обзорниках, дающая полную иллюзию космоса, раскинувшегося вокруг, поползла: сперва медленно, потом быстрее и быстрее. Корабли-союзники «висели» возле «Этны», как приклеенные, синхронно набирая скорость. Это значило, что там, в иллюзорном море, выбравшись из коварных проливов, эскадра ускоряла ход. Кларнет держал нервный ритм, и гребцы старались изо всех сил, с радостью налегая на весла, подставляя лица соленому ветру.
«А вдруг, – задумчиво предположил маэстро Карл, – настоящая действительность пахнет морем и свистит дудкой на баке? Космос – лишь бред помраченного рассудка? Бред целой цивилизации? Мы бредим, иногда, урывками видя настоящее – и не доверяя ему… Почему бы и нет?»
«По кочану! – оборвал тираду маэстро грубиян Гишер. – Хочешь сходить с ума, сходи сам. А цивилизацию сюда приплетать не надо. Эх, отчего на всех умников не хватает решеток?..»
Лючано вздохнул.
Меньше всего ему хотелось сейчас участвовать в философском диспуте.
К счастью, РПТ-маневр накрыл его колпаком, отсекая лишнее. Звезды на обзорниках вспыхнули, сливаясь в сплошные полосы огня; сознание размазалось по телу, как масло по ломтику хлеба, и Вселенная с наслаждением принялась жевать этот бутерброд. Лючано сделался центром «Этны» и завис в кричащей паузе между мгновениями – словно галера угодила под разряд межфазника.
Миг длился вечность.
Вечность спрессовали в единый миг.
Банальность превратилась в откровение.
Бытие с изумлением моргнуло. Соринка «Этны» выпала из его прослезившегося ока – за два с половиной световых года от входной точки разрыва пространственной ткани.
– Есть вход в систему!
– Проходим орбиту четвертой планеты. Начинаем торможение.
– Запустить сканирование. Нас интересует вторая планета.
– Вторая планета – есть засечка. Производим коррекцию курса.
– Расчетное время выхода на орбиту – пятьдесят четыре минуты!
– Вы готовы к веселью, друзья?
– Либер-центурион Мулл! Отставить разговорчики!
– Молчу, молчу…
Толстый навигатор откинулся на спинку кресла, вытер пот со лба.
– Проскочили, – голос его дрожал. – Говорю ж, в пятницу родился… Ну, теперь не работа – баловство. Хватай-тащи! Верно говорю, Всадник нам за этот рейд долю поднимет. Трассу нарезали, как по канату над пропастью…
– Тыщу раз говорил тебе: не загадывай! Глаз у тебя, урода!..
– Не пыхти, Анк! – толстяк подмигнул взбешенному напарнику. – Задворки Галактики, тишь да гладь. Ни одна зараза об этой плантации не знает, кроме нашего разведчика. Мирок, судя по отчету, не бей лежачего: потенциальные техноложцы, I уровень. Серьезного сопротивления оказать не смогут. Выбираем грядку с подходящей плотностью ботвы, садимся, дергаем, грузим – и мама не горюй! Проход через облако отработан, чешем домой без проблем…
Эскадра замедляла ход, что благодаря компенсаторам инерции практически не ощущалось; бело-голубой шар, возникнув на центральном обзорнике, увеличивался в размерах.
– Выходим на орбиту…
– Запустить зонды!
– Панорамное сканирование?
– Есть!
Подавшись вперед, Лючано вглядывался в обзорник. Там плыли, наполовину скрытые рваниной облаков, незнакомые континенты и океаны. Ему мерещилось страшное: под ними – Борго, родная планета Тартальи. Именно так она выглядела из космоса, когда он впервые покидал ее с маэстро Карлом.
Это на его родину сейчас рухнет помпилианский десант.
Чушь, глупости! Очертания материков совсем иные. Да и вообще, Борго находится на другом краю Галактики. Это чужая планета! И Лючано Борготте нет никакого дела до захвата корсарами двух-трех тысяч варваров. Пока еще этот мир откроют официально, пока сюда прилетят эмиссары Галактической Лиги с верительными грамотами для установления дипотношений…
А в данный момент в неизученном окраинном секторе нет ни кораблей Лиги, ни патрулей.
«Чем ты, дружок, в состоянии помешать хозяину Тумидусу? – желчно спросил Гишер. – Ты даже слова против сказать неспособен, при всем желании! Да и желания особого у тебя нет, если честно…»
– Пошли данные зондов.
– Давайте.
– Состав атмосферы пригоден для дыхания. Токсичных примесей не обнаружено.
– Вирусно-бактериальная среда – в норме. Организмов, способных прорвать стандартную биоблокаду, не выявлено. Можно выходить без спецсредств защиты.
– Температурный режим – комфортный.
– Обнаружено 976 поселений аборигенов, подходящих для операции.
– Запускайте оптимизацию.
– Когда уже наконец изобретут пятимерные трюмы?! Наши яйцеголовые бьются-бьются…
– Пятимерные трюмы?
– Ну да! Чтобы всю ботву такой вот плантации одним махом…
– Ну и аппетиты у тебя, Флавий!
– Отставить болтовню на рабочей частоте!
– Есть оптимизация. Объект выбран.
– Дайте координаты и увеличение.
На обзорнике проступила координатная сетка. Изображение начало рывками увеличиваться.
– Первая итерация… вторая… третья… – бормотал себе под нос толстяк-навигатор.
Город. Мелкий населенный пункт: захолустье, вне оживленных трасс. Красные, рыжие, серые прямоугольники крыш. Хаотичное на первый взгляд переплетение улиц. Пятна зелени, желтая полоска пляжа, море с едва различимыми черточками…
Корабли? Яхты?
Город распластался на берегу бесформенной амебой, вытянул дюжину ложноножек вглубь материка, не подозревая о нависших над ним звездолетах.
– Дай полное увеличение, – обратился нервный Анк к толстому напарнику.
– Зачем?
– Все равно будем здесь до конца операции болтаться. Так хоть поглядим, пока не началось.
– Смотри, старый извращенец, – хохотнул толстяк, погружая волосатую лапищу в недра пульта. – Только не сглазь.
В следующий миг Лючано показалось, что корабль падает с высоты на город, и он невольно вцепился в рукояти «весел».
Улица. Брусчатка мостовой, узкие тротуары. Дома в три-четыре этажа, с разноцветными фасадами: канареечная желтизна, салатная зелень, бирюзовый росчерк. Разными дома были не только по цвету: пузатые балкончики, окна стрельчатые, полукруглые, прямоугольные, барельефы, лепнина, узкие ступеньки парадных…
Никаких стандартов, никаких типовых проектов. С первого взгляда видно: варвары. «Потенциальные техноложцы», как выразился толстяк.
По улице проехала повозка с крытым верхом, запряженная самой настоящей лошадью. У Лючано возникло ощущение, что он внезапно перенесся на тысячелетия назад, в эпоху первобытной цивилизации. Или в Мальцовку: там ему однажды довелось кататься на аналогичной повозке. Сюда бы историков с этнографами…
Плотный человек в кургузой пиджачной паре и смешной шляпе «котелком», с тростью в руке, наклонился к витрине магазина. Рядом тут же образовался малолетний сорванец, пристроился вплотную, якобы тоже интересуясь выставленным товаром.
– Гляди, Касиус! Парень у лопуха бумажник тырит! С кредитками!
– Откуда у ботвы кредитки?! У них, небось, все за наличные…
– О, вытащил!
– Молодец, пацан! А лопух ушами хлопает…
Воришка, удрав за угол, корчил оттуда рожи обворованному зеваке. Человек с тростью, по мнению Лючано, сильно смахивал на маэстро Карла. А сорванец – на юного Борготту.
«Меня сюда, будь добр, не приплетай, – подвел итог Гишер. – Взял моду: аналогии выискивать. Стареешь, дружок…»
– Приступаем к началу операции, – прервал восторги навигаторов знакомый голос экс-легата Тумидуса. – Даю координаты сектора накрытия.
Изображение на обзорнике отпрянуло и сместилось. Красный пунктирный квадрат обозначил выбранный район – практически весь город, не считая хуторов на юго-западе.
– Объявляется пятнадцатиминутная готовность. Отсчет пошел. Сетка для ботов накрытия…
Навигатор Анк развернулся вместе с креслом, вспомнив про «квартет» рабов.
– Идите на первую палубу. Там доложитесь дежурному и поступите в его распоряжение.
Для Лючано было бы гораздо легче, если бы нервный Анк закричал: «Хватит прохлаждаться, бездельники!» – или просто велел: «Пошли вон!»
Нет, Анк так не сказал.
Контрапункт
Лючано Борготта по прозвищу Тарталья
(тринадцать лет тому назад)
Мои взаимоотношения с судьбой можно определить кратко: «Я – кукла».
Но всякий раз – разная кукла.
Я бываю перчаточным болванчиком. Властная рука наполняет меня целиком, толкая на поступки вне моего согласия, и, опустев, я страдаю. Подчиняться – легко, вспоминать об этом – мучительно. Наверное, поэтому в таких случаях я дерзок и насмешлив.
Защитная реакция.
Я бываю тростевым героем. Управляющие трости создают видимость свободы, но только видимость. У этой куклы есть возможность широкого жеста, поэтому я теперь – оратор, романтик, существо возвышенное и патетическое. Если герой велик, его ведут на тростях сразу несколько человек. Одному ведущему с великим героем не справиться.
Согласитесь, забавный нюанс.
Я бываю марионеткой. В отличие от предыдущих кукол, в принципе не способных сопротивляться кукловоду, теперь я обладаю малой толикой собственной активности. Пусть даже это обусловленно всего лишь моим весом и инерцией.
Вешу, следовательно, существую.
Хрупкость марионетки – цена ее крошечной свободы.
– Н-но, весёлые!
Распутица чавкала под колесами, доедая остатки снега. Деревья на обочине вздымали к небу голые ветви, требуя одеть их в сочную, клейкую зелень, и чем быстрее, тем лучше. Небо отмалчивалось, пряча монетку солнца в карман. Грай ворон висел над головами черной, ощутимо плотной тучей, грозя рухнуть и навеки погрести под собой, в безнадежности сварливого гвалта.
Состязаясь с воронами, в деревне за рекой брехали собаки.
Так начиналась весна на Сечене, близ Мальцовки.
– Знаете, ваше сиятельство, я впервые в жизни еду на лошадях, – Лючано поежился и плотнее запахнул волчью шубу, выданную ему ключницей Матрёной. Ключница, баба ядреная и себе на уме, похоже, имела виды на гостя, осыпая дарами сверх меры. – Странное ощущение. Я ожидал большего… Архаики, что ли? Романтики? Нет, не то…
В носу засвербило, и он чихнул.
Граф Мальцов засмеялся:
– Вы, голубчик, отнюдь не едете на лошадях. Вы едете в фаэтоне. Кстати, будьте здоровы.
– Спасибо.
– Пожалуйста. На лошадях ездят верхом. В седле, и так далее. А нас везет фаэтон с плетеным кузовом, дело рук каретного мастера Тараса Буряка. Больших денег стоит, между прочим. Кареты Буряка нарасхват: ландо, двуколки, вагонеты… А я бью эту редкость по здешним буеракам, не жалея, и рыдаю в душе. Вот спросите меня: зачем?
– Зачем, ваше сиятельство?
– Аркадий Викторович! Еще раз помянете «сиятельство», я огрею вас тростью!
– Не надо трости, я запомнил. Итак, зачем вы бьете сей ценный раритет по буеракам?
– А потому, милый вы мой человек, что йонари на дух не переносят самодвижущиеся платформы любых типов. Полагают их насилием над природой и кознями сатаны. Нам откажут в доступе, нас не пустят в скит, воспользуйся мы аэромобом или вездеходом. Я уж не говорю о том, что было бы, сиди у меня вместо кучера какой-нибудь толкач-брамайн!
– А что было бы?
– Катастрофа! Конец света!
– Тогда зачем мы вообще едем к этим вашим… как их?.. Ёнарам?
– Йонарям. Кудрявым овечкам Господа Йоны, кроткого и милосердного.
– Вот-вот. Матрёна сказала, они не любят посторонних.
Вся затея с сегодняшней поездкой к каким-то сеченским староверам, нелюдимам и фанатикам, казалась Лючано полной авантюрой. Еще встретят камнями, или дубьём, а мы безоружны. Полиции здесь днем с огнем не сыскать, полицмейстер в Мальцовку разве что пьянствовать заезжает – красный, пузатый, громогласный…
– Не любят, – подтвердил граф. – Матрёна знает, что говорит. Но старец Аника мне кое-чем обязан. А я хочу показать кое-что вам, не откладывая в долгий ящик.
Граф подмигнул с нескрываемым лукавством:
– Не торопитесь, голубчик. Всему свой срок. И, умоляю, не мудрствуйте заранее. Наслаждайтесь природой, свежим воздухом, буколикой захолустья…
Лючано опять чихнул.
– Потяните себя за уши, – строго велел граф.
Он дождался, пока Тарталья выполнит приказ, и объяснил:
– Народная примета. Иначе перестанете расти.
