И он ушел по воде, отделявшей «предвариловку» от других островков Мей-Гиле.
Лючано смотрел, как он идет.
Гишер Добряк, старший экзекутор тюрьмы, слуга Королевы Боли.
В тот день Лючано не знал, что Гишер, почуяв родственный своему талант, тайком помог ему встать под знамена Королевы. Никто не способен сыграть в боль с первого раза, без содействия опытного мастера. Не помогай Гишер Добряк молодому невропасту, старик никогда не потерял бы сознание.
Что-что, а терпеть боль он умел.
Терпеть и дарить.
Глава пятая
Поздравляю, синьор директор!
I
– Обвинение вызывает свидетеля Тва Айомбу.
Это еще кто такой? Тарталья вгляделся в конец зала, где открылась высокая дверь, впуская свидетеля. Репортеры тоже развернулись в сторону вошедшего: волчья стая почуяла добычу. На жертву нацелились жадные хоботки инфопоглотителей, счетверенные раструбы широкополосных голокамер, параболические зеркала визоров прямого вещания. Гай Октавиан Тумидус настаивал на проведении закрытого заседания, но суд ему в этой просьбе отказал.
Зал был битком набит народом.
Разумеется, журналисты тут же заслонили человека, идущего по проходу. В итоге Лючано, сидя на скамье подсудимых, окруженной невидимым силовым полем, смог рассмотреть свидетеля, лишь когда тот занял отведенное ему место.
Ба! Да это же болтун-портье из «Макумбы».
«Плохо дело. Синьора Вамбугу предвидела такой вариант. Теперь ей придется попотеть, чтобы вернуть хотя бы завоеванные ранее позиции…»
– Клянетесь ли вы перед лицом Тьембла-Тьерра, Вершителя Правосудия, и великого Замби говорить только правду, одну правду, и ничего, кроме правды?
– Клянусь! – торжественно возгласил портье, макнув палец в ритуальную краску.
Он начертил какой-то символ на присяжной доске, после чего, взяв медицинским пробником у себя капельку крови, нанес ее на доску в качестве финального заверения. Какаду на его плече молчал, затравленно озираясь по сторонам.
«Припугнул его хозяин, что ли? Или клюв заклеил?»
– Ваше имя?
– Тва Айомба.
– Где и кем вы работаете?
– Гостевой администратор в отеле «Макумба».
– Подсудимый после прилета на Китту остановился в «Макумбе»?
– Совершенно верно.
– Брат Айомба, вы не заметили странностей в поведении мэтра Борготты?
– Конечно, заметил! Много разных странностей!
– Каких именно?
– Он не захотел селиться в номера, которых не заказывал!
– Дур-рак… – тихо, но внятно добавил какаду.
Обвинитель Нганга – двухметровый великан, носивший пояс из бычьих хвостов и плюмаж из перьев страуса – сделал вид, что не расслышал комментария птицы. На груди Нганги сверкал знак Возмездия: леопард прижимал лапой к земле насмерть перепуганного зайца.
– Что еще вы заметили?
Портье, чрезвычайно гордый участием в громком процессе, приосанился.
– Он мне очень странным показался! Как может инорасец изгнать чужого Лоа, если Лоа застрял?! Вы когда-нибудь такое видели? А я видел!
Демонстрируя искренность и волнение, Тва Айомба ударил себя кулаком в область сердца. Имплантант на его плече встрепенулся и начал чистить перья.
– С этого момента, пожалуйста, во всех подробностях…
Лючано слушал показания свидетеля в пол-уха. Что нового мог сообщить портье? Ничего. Тарталья разглядывал присяжных – людей, которым предстояло решить его судьбу. Хорошо, что присяжные – сплошь вудуны. Так сказала Фионина. На Китте не очень-то жалуют заносчивых помпилианцев. Если в доводах защиты возникнет слабина, следует давить на сочувствие, «отмывая» подсудимого до ангельской белизны. Иногда это помогает. Полностью вряд ли оправдают, но приговор смягчат.
Были случаи.
– Протестую, ваша честь! Это не относится к сути дела.
– Протест отклоняется.
– Я и говорю: ладонью по груди – р-раз! Под ребро пальцем – два! А наш брат как заорет! От боли. Чужой Лоа из нашего брата и вылетел…
– Кого вы называете нашим братом?
– Вату Кваленгу, ученика бокора Матембеле. Он, конечно, растяпа, но брат…
Зал потрясенно загудел.
– Требую тишины!
Судейский молоток, отлитый из серебра, взлетел и со звоном ударил в гонг. Гул стих: судью уважали.
– Брат Нганга, продолжайте.
– То есть, вы утверждаете, что подсудимый намеренно и целенаправленно причинил сильную боль ученику бокора Матембеле?
– Ну да! Иначе застрявшего Лоа не выгонишь.
– Вы точно уверены, что подсудимый не бил ученика бокора? Не использовал болевой шокер? Иное техническое приспособление?
– Уверен! Не бил он нашего брата. А шокер я бы увидел – его в ладонь не спрячешь.
– У обвинения больше нет вопросов к свидетелю.
– Защита?
– У защиты есть вопросы.
– Прошу вас.
Щекастый толстяк-судья благожелательно кивнул Фионине. Обруч из каучука, вплетенный в его волосы и смазанный благовонным жиром, блестел наподобие нимба. Однако Лючано было сейчас не до шуточек.
– Скажите, брат Айомба, подсудимый подошел к ученику бокора вплотную?
– Да.
– Он прикасался к ученику? Между ними был физический контакт?
– Да.
– Вам известно, с какой целью подсудимый подошел к ученику бокора?
– Протестую, ваша честь! Это не относится к сути дела.
– Протест отклоняется. Брат Айомба, отвечайте на вопрос защиты.
– Конечно, известно. Он хотел выгнать из нашего брата чужого Лоа.
– Бор-р-ргот-та! Хор-р-роший! Опр-р-равдать! – внезапно заорал какаду на плече портье.
И в подтверждение сказанного звонко щелкнул клювом.
На мгновение зал замер, а потом взорвался хохотом. Смеялись все, кроме обвинителя Нганги и легата Тумидуса, который сидел на месте истца. Судья смахнул слезу, пряча улыбку, взмахнул молотком.
– Тишина в зале! Брат Айомба, требую призвать к порядку вашего имплантанта!
– Он больше не будет, ваша честь. Вот я тебе!..
Но попугай уже снова чистил клювом перья, помалкивая.
– Продолжайте, сестра Вамбугу.
– Выходит, подсудимый оказал помощь ученику бокора?
– Большую помощь! Если бы не баас Борготта…
– Благодарю вас, брат Айомба. У защиты больше нет вопросов.
Фионина Вамбугу повернулась к присяжным.
– Таким образом, мы выяснили, что в действиях моего подзащитного не содержалось злого умысла. Напротив, он по собственной инициативе пришел на помощь человеку иной расы. И фактически спас его, а также его пациента от обоюдного билонго, грозившего полным разрушением психики обоих.
– В данном случае мотивы подсудимого не важны, – вмешался обвинитель Нганга, потрясая жезлом с листовидным наконечником. – Важно, что он намеренно причинил человеку боль ментальным способом. Как и в случае с потерпевшим.
– Протестую! В случае с потерпевшим мой подзащитный причинил боль без умысла! А в случае с учеником бокора не было ментального контакта!
– Судя по показаниям свидетеля, обвиняемый обладает способностью причинять боль по своему желанию. И контролирует эту свою способность. Следовательно, можно утверждать…
– Брат Нганга, вы знакомы со спецификой работы невропастов?
– В общих чертах.
– Тогда вы легко увидите принципиальную разницу между случаем с учеником бокора и сеансом контактной имперсонации с баасом Тумидусом.
– Увы, сестра Вамбугу, я не вижу никакой принципиальной разницы между этими двумя случаями. Возможно, сам баас Борготта сможет прояснить ситуацию? Ваша честь, у меня вопрос к подсудимому.
– Прошу вас, брат Нганга.
Нганга повернулся к Лючано. Тот встал, чувствуя на себе косой взгляд помпилианца. На судебные заседания Тумидус являлся не в форме, но светло-кремовые рубашка с шортами смотрелись на гард-легате, как мундир.
– Баас Борготта, вы в состоянии контролировать свою способность причинять людям боль?
– Физически – да. Ментально – нет. К моему глубочайшему сожалению.
– Сожаления оставьте при себе! Отвечайте только на вопросы.
На сей раз в голосе судьи не было и тени доброжелательности.
– Слушаюсь, ваша честь.
– Вы причинили боль ученику бокора Матембеле?
– Да.
– Вы причинили ему боль ментальным способом?
– Нет. То есть в некотором роде…
– Что значит «в некотором роде»?! Выражайтесь яснее!
– Вы позволите мне пояснить?
– Я слушаю.
«Сейчас главное – не сфальшивить. Правильно подать ответ. Сейчас ты – кукла и кукольник в одном лице…»
– Обычный невропаст в принципе неспособен причинить боль клиенту. И я, несмотря на мой психический дефект, тоже не в силах этого сделать умышленно. Но бывают моменты, когда во время сеанса имперсонации я сам начинаю испытывать боль. Как правило, головную. В таком случае я ничего не могу с собой поделать: если не разорвать контакт, боль транслируется клиенту. В случае с гард-легатом Тумидусом я не имел права прервать связь – гард-легат не сумел бы без меня закончить речь. Я пытался удержать боль в себе, но у меня не получилось.
– Вы сами себе противоречите! В случае с…
– Простите, я еще не закончил. В случае с учеником бокора все было иначе. Я могу причинять боль целенаправленно – но только при непосредственном физическом контакте. Для этого мне необходимо совершить ряд определенных действий. Это мое умение не имеет отношения к искусству имперсонации. Если коротко: я могу целенаправленно причинить боль, когда прикасаюсь к человеку. При ментальном контакте я иногда причиняю боль без умысла, против моей воли.
– Вы закончили свои пояснения? Прекрасно. Уважаемый суд, братья присяжные! Способны ли вы поверить в сказанное этим человеком? Не возникает ли у вас законное подозрение, что все эти противоестественные ограничения придуманы обвиняемым, дабы обелить себя в глазах правосудия?
– Ваша честь, я протестую!
– Протест отклоняется. Продолжайте, брат Нганга.
– У меня, например, такое подозрение возникает. Как у всякого непредвзятого и здравомыслящего человека. Посему, ваша честь, я прошу разрешения на сеанс одержания в присутствии адвоката подсудимого. Для выяснения степени правдивости заявлений обвиняемого.
– Суд не возражает против сеанса одержания. Сегодняшнее заседание объявляется закрытым. Следующее заседание начнется завтра, в одиннадцать часов утра.
Серебряный молоток ударил в гонг, подводя итог.
II
– Я хочу вас предупредить, брат Нганга. Лоа бааса Борготты не вполне обычен, мягко говоря. У вас могут возникнуть проблемы.
При Лючано адвокат и обвинитель говорили на унилигве. Даже вне зала суда. Простая вежливость? Профессиональная этика?
Он не знал.
Сейчас его вели в тюремный лазарет для осмотра перед одержанием. Впереди топал охранник, и топал, вне сомнений, нарочно. За ним шли, мило беседуя, адвокат с обвинителем и Лючано. Замыкал процессию второй охранник, шагов которого слышно не было.
– В чем кроется его необычность, сестра Вамбугу?
– Мой подзащитный – невропаст. С еще одной дополнительной, весьма специфической… способностью.
– Вы имеете в виду способность причинять боль?
– Именно. А теперь представьте, как эти два совершенно разных, взаимоисключающих качества могли отразиться на его Лоа. Включите на минутку воображение.
Нганга замедлил шаг. Могучие мускулы великана напряглись, словно на плечи упала тяжесть. Острым концом жезла он почесал себе затылок.
– Вы рекомендуете мне отказаться от одержания?
– Рекомендую. У меня уже есть печальный опыт.
– Я подумаю. Вначале подсудимый пройдет общий осмотр.
Лазарет производил впечатление жуткой эклектики. Новенький диагност-комплекс со скан-капсулой, шкафы с матовыми стеклами, кушетка. На стенах, вперемешку с голосферными эмиторами и объемными диаграммами – знаки, символы, семант-планшеты, маски; на полу – знакомые круги с узорами «веве» и четырехлучевой звездой, на столе – коврик джу-джу, специализированный терминал и штатив с небьющимися пробирками.
В смежном помещении ждали своего часа три восстановительных кокона.
Охрана осталась за дверью.
Из-за стола навстречу им поднялся улыбчивый доктор в цветастом халате и тюбетейке, похожий на копченую мумию.
– Снимите рубашку, – без церемоний скомандовал он Тарталье.
Лючано повиновался.
– Ложитесь на кушетку.
– Погодите! Что это у вас?
Голос Фионины дрогнул. Лючано стало не по себе. Неужто он подхватил какую-то заразу? Или паразита?
– Где?
– На правом плече.
Теперь на него в шесть глаз смотрели трое: адвокат, обвинитель и врач.
– А-а, это? Татуировка. Во время прогулки сделали. Нравится?
После памятной прогулки, вернувшись в камеру, Лючано внимательно изучил творение карлика-слепца. Черно-красный орнамент из сплетающихся змей – лиан? шнуров? – при длительном рассматривании начинал плыть перед глазами. Казалось, змеи шевелились, щекоча кожу и перетекая по кругу внутри узора.
В конце концов у Лючано затекла шея. Он надел рубашку и забыл о татуировке.
Опять он вспомнил о ней перед следующей прогулкой – и, повинуясь неосознанному импульсу, вышел в тюремный двор без рубашки. Карлика во дворе не оказалось, да и танцев не было, зато он разговорился с парой здешних сидельцев. Болтали о пустяках. Что нового на воле? – благо Тарталья недавно оттуда; нет ли в тебе, полубрат, примеси нашей крови? а в шестом-седьмом колене? тебя помпил, небось, в рабы клеймить хотел, а ты его в ответ приложил? нет? ну ладно… а евро… ну да, невропаст – это как?
Когда же Лючано в свою очередь поинтересовался, где Папа Лусэро, кольценосый парень ответил непонятно:
«Работать забрали. Гнид гонять».
Уточнять Тарталья не стал.
– Ну-ка, дайте взглянуть…
Вокруг татуировки собрался тройственный консилиум. Цоканье языком, изумленное хмыканье; возбужденные реплики на вудунском наречии – сейчас и адвокат, и обвинитель забыли об этике.
– Кто вам ее сделал?
– Карлик в шрамах.
– Папа Лусэро?!
– Да.
– Простите, доктор… Мы с сестрой Вамбугу выйдем на минутку.
Из коридора вскоре вернулась одна Фионина.
– Брат Нганга счел ваши объяснения вполне удовлетворительными и решил воздержаться от дополнительной экспертизы, – официальным тоном сообщила она Лючано. – Обвинение в умышленном причинении боли легату Тумидусу с вас будет снято.
И обернулась к доктору:
– В осмотре больше нет нужды. Извините за беспокойство.
Тарталья принялся надевать рубашку.
– Откуда такое неожиданное доверие к словам подсудимого? – буркнул он себе под нос.
Адвокат улыбнулась:
– Вы в курсе, кто такой Лусэро Шанвури?
– Нет. А кто он? Большая знаменитость?
– Он же антис! Один из двух киттянских антисов.
– Антис! Слепой карлик – антис?!
– Вряд ли слепота ему мешает, – пожала плечами синьора Вамбугу.
«Она права. Не мешает. Особенно когда исполин в боевом состоянии выходит в космос. Но… антис – в тюрьме?! Да ведь он способен при внезапном старте сровнять с землей и тюрьму, и весь курортный мегаполис в придачу!»
– Лусэро Шанвури отбывает наказание за злостное хулиганство. Увы, будучи пьян, он любит колотить своих жен и задираться к туристам. Антисы, как правило, законопослушны, но иногда на них находит. Два года стандарт-режима заменены судом на девять месяцев в режиме сотрудничества. При необходимости Папу Лусэро привлекают к работе по профилю.
Вудуни подмигнула Тарталье и добавила вполголоса:
– Считайте, вам улыбнулась удача, баас Борготта. Теперь вы под покровительством Н'куйя.
III
«Антис (помпил. Antis; также Нефил (гематр.), Бахадур (вехден.), Н'куйя (вудун.), Велет (брамайн.), Исполин или Полоник (старосузд.) и т.д.) – человек, от рождения наделенный способностью к переходу в измененное, расширенное состояние (по К. Челковцеву) и как следствие – к выходу в открытый космос без средств защиты и перемещению со сверхсветовыми скоростями без использования РПТ-маневров.
В измененном состоянии разум и тело антиса представляют собой единый энергетический сгусток огромной мощности. При этом особенности, характерные для расы, к которой принадлежит антис, сохраняются в полном объеме.
Краткая историческая справка.
