Зря он это спросил.
Обнажив рапиру, Джеймс жестом попросил ближайшего пикинера обождать – и без лишних слов занял место напротив, вежливо отстранив ученика с саблей. Тот сперва глянул на подмастерье: дескать, все ли в порядке? – и, дождавшись ответного кивка, убрался прочь.
– Ан гард, сударь!
Смеясь, Джемс отсалютовал пикинеру.
– И – раз!
Усатый силач-пикинер, как автомат, созданный умельцем-механикусом, шагнул и сделал выпад. Этот выпад ничем не отличался от сотни предыдущих. Для пикинера – но не для Джеймса. Взяв заказанную "высокую приму", вместо того, чтобы убраться с линии атаки вбок, молодой человек с быстротой молнии ринулся вперед, вертясь волчком и вынося кисть руки с рапирой вверх, еще выше, "подвешивая" над лбом в "спущенную септу".
Словно бешеное веретено, опоясанное стальной нитью, прокатилось по древку пики. Пикинер еще выдыхал финальное "Х-ха!", а Джеймс Ривердейл уже стоял слишком близко к нему, и острие рапиры грозило вонзиться, упав сверху вниз, в ямочку между ключицами усача.
– Вот что я скажу, сударь! – подвел итог Джеймс.
Подумал и добавил:
– В целом – неплохо. Но скорость выполнения приема не должна мешать ученикам думать. Иначе мы торопимся в пропасть.
Последняя сентенция принадлежала дедушке Эрнесту. Объяснять это подмастерью молодой человек счел излишним.
– Я рада, что вам понравилось, – сказали за спиной.
Джеймс повернулся.
За ним, держа в руках шпагу, стояла дама.
– Пойдемте, я вас попробую.
Да, она выразилась именно так: попробую. Что самое удивительное, это не вызвало в Джеймсе ответную волну раздражения. Наверное, потому, что дама говорила кратко и деловито, подобно Франтишеку Челлини, когда тот знакомился с новым учеником.
– Я полагал, это зал маэстро Бернарда?
– Маэстро Бернард – мой муж.
Дама помолчала, глядя строго перед собой, и уточнила:
– Мой покойный муж. После его смерти все дела в зале веду я. Вас что, не предупредили? Если вас это не устраивает…
– Рад следовать за вами, – поклонился Джеймс. Ситуация начала его забавлять. – Меня все устраивает. Как мне называть вас, маэстро?
– Так и называйте: маэстро.
– А вне занятий? У вас есть имя?
– Вуча, – сухо ответила дама со шпагой. – Вуча Эстевен.
Странное имя, подумал молодой человек.
Редкое.
* * *Они вернулись во дворик через полчаса, раскрасневшиеся и слегка возбужденные. На первом этаже дома располагался крошечный зальчик на одну-две пары. Джеймс с маэстро Вучей без труда там поместились, и еще осталось место для десятка славных выпадов, дюжины удачных парадов и одной просто роскошной контратаки с оппозицией.
– Я бы рекомендовала вам найти более опытного учителя, – сказала Вуча Эстевен. – При вашем уровне подготовки…
Румянец на щеках, а также легкая хрипотца в голосе делали даму менее черствой. Да что там! – скажем прямо, более привлекательной. Жаль, румянец быстро сошел, уступив сцену прежней бледности щек, а голос вновь напомнил шуршание песка на склоне бархана.
– У меня вы мало чему сможете научиться.
Джеймс рассыпался в комплиментах, заверяя, что лучшего учителя в Бадандене не найти. Что зал маэстро Бернарда, земля ему пухом, превосходен. Я даже готов заплатить вперед за неделю занятий, сказал Джеймс.
Он не кривил душой и заплатил бы хоть за месяц вперед.
Он узнал почерк.
Академическая школа: точная, размеренная, но без блеска. Блеск заменяет скорость. Удары идут короткими, взрывными шквалами; защиты ставятся так плотно, словно боец очень переживает за сохранность своей кожи. Работа шпагой – от локтя; пальцы уходят под поперечины гарды. Такую манеру слухи приписывали Губерту Внезапному, герцогу д'Эстремьер. Скользящие перемещения. Ставка на ослепляющие серии. И многое другое, что ясно говорило: рябой маниак вынес кое-какую премудрость из зала маэстро Бернарда.
Не от покойника, когда тот был еще в добром здравии.
От Вучи Эстевен.
Ближе к концу "пробы" Джеймс едва не рехнулся, присматриваясь к женщине и гадая: не она ли встретилась ему в оружейной лавке Мустафы? А что? Переоделась мужчиной, фигурой похожа; на голову – хитрый парик, рябые щеки – грим… Нет, парик не подходит. И грим – ерунда. Амулет, вызывающий морок? Личина, наведенная знакомым чародеем? Ага, и Мустафа при этом видит одну личину, а Джеймс Ривердейл – другую! Сложно, слишком сложно…
Идея была безумной. Азиз-бей, должно быть, за подобные идеи увольнял сотрудников Канцелярии Пресечения без выходного пособия. И правильно делал.
Но почерк…
В финале молодой человек убедился, что почерк Вучи, несмотря на сходство с действиями рябого, все же имеет и ряд коренных отличий. Убедившись же, отбросил мысль о личине. Ну, не вполне отбросил – отложил про запас.
Мы, циники, ничего не отвергаем окончательно.
– Сейчас вы заплатите только за сегодняшний урок, – сказала Вуча Эстевен, дама со шпагой. – Что сделано, то оплачено. Баш на баш, если угодно.
И назвала сумму: вполне приемлемую. Дождавшись, когда Джеймс протянет ей деньги, она взяла монеты без малейшего стеснения или показного отвращения к презренному металлу, каким щеголяли на людях некоторые маэстро. Было видно, что деньги Вуче нужны, и она спокойно берет их за честно выполненную работу.
– Завтра обдумайте все, как следует. И если решите продолжить уроки, приходите вечером, после захода солнца. Мы подпишем контракт, где оговорим срок занятий и сумму гонорара.
Она, не глядя, бросила шпагу подмастерью. Фернан ловко поймал оружие, отсалютовал вдове маэстро Бернарда и улыбнулся. Пожалуй, он был влюблен в Вучу, несмотря на разницу в возрасте. Это скоро пройдет, подумал Джеймс. Главное, чтобы парень не натворил глупостей.
Вуча Эстевен – не самый удачный предмет обожания.
– Я приду завтра.
– Хорошо.
Словно в ту же минуту забыв о существовании Джеймса Ривердейла, Вуча быстрым шагом направилась к трем парам, что до сих пор работали саблю против пики. Становилось ясно, откуда в этой школе сухая академичность – она достигалась многократным, многочасовым повторением, въедающимся до мозга костей.
– Муса, ты изменил рисунок боя?
Лишь сейчас Джеймс обратил внимание, что один из учеников с саблей, поименованный дамой Муса, на выпады пикинера отвечает вращением и сближением, явно подсмотренным сами знаете где. Муса исполнял прием вполне достойно. А для первого раза и вовсе замечательно.
Разве что саблю, учитывая ее кривизну в сравнении с рапирой, следовало бы выносить повыше и брать "козырьком".
– Да, маэстро!
– Почему?
– Так лучше, маэстро!
– Хюсен, дай мне пику!
Забрав пику у Хюсена-усача, Вуча встала напротив Мусы. Ученик ухмылялся с радостью младенца, хвастающегося перед родителями разбитой вазой. Дама выглядела бесстрастной, как пустыня в полдень. Джеймс вздрогнул: Вуча Эстевен вибрировала, распространяя вокруг себя флюиды нервозности. Она была опасна, как обнаженный клинок возле горла – и лишь такой дурак, как Муса, мог ухмыляться, не замечая этого.
И лишь такой влюбленный юнец, как подмастерье Фернан – ашик, как говорят на Востоке – мог улыбаться, восхищаясь этим.
– Ан гард!
Пика ударила в грудь Мусы.
В определенной степени Джеймс имел право гордиться. Муса выполнил показанный им прием безукоризненно. Даже саблю вынес исключительно верно, исправив ошибку.
Просто дама оказалась быстрее.
Тяжелая кавалерийская пика, предназначенная для удальцов-кирасиров, в ее руках обрела подвижность атакующей змеи. Едва закончив выпад, Вуча совершила короткий замах – и древко со всей силы подсекло Мусу под коленки. Парень грохнулся навзничь, роняя саблю, ударился спиной и затылком…
Перехватив пику "на обрат", маэстро показала, куда бы она воткнула четырехгранное жало, если бы захотела. И бросила пику усачу, словно оружие ничего не весило.
– Что сделано, то оплачено, – сказала Вуча Эстевен, ни на йоту не повысив голос. – Баш на баш. Ты мне платишь, Муса, я тебя учу. Так устроен мир. Нет доброго, нет злого – есть цель и средства, чтобы ее оплатить. Ты понял меня, Муса Кебир?
У ее ног корчился и стонал человек без сабли.
– Вот и славно, – Вуча кивнула, будто Муса ей ответил. – Можешь продолжать.
– Я приду завтра, – сказал Джеймс Ривердейл, отворачиваясь.
Дама не услышала.
Или сделала вид, что не услышала.
CAPUT VI
в котором на сцене появляется Высокая Наука, раскрываются секреты личин и мороков, всплывают дела давно минувших дней, и все заканчивается, как обычно – хорошей дракой
Утро выдалось замечательное. Легкий бриз приятно овевал лицо, солнце укрылось тюлевой вуалью облаков, не слепя и не обжигая, а лишь лаская лучами мирных баданденцев и гостей города. Видимо, солнце тоже было заинтересовано в притоке туристов.
На море царил штиль. Сквозь толщу воды, прозрачной, как аквамарин из Рагнарского ущелья, виднелось дно, вплоть до мельчайшей песчинки.
– Халва!!!
– Копченая меч-рыба! Язык отсечет, так вкусно…
– Требуха! Сами режем, сами жарим!
– Халва-а-а!!!
"Утрем нос баданденским сыскарям?" – думал Джеймс, гуляя по набережной и наслаждаясь красотами морского пейзажа. По всему выходило, что утрем, и еще как. Вскоре молодой человек бросил якорь в малолюдном в ранний час духане "Галера Рустем-Хана". Дабы охладить снедавшее душу нетерпение, он заказал ледяной пунш с ромом "Претиозо" и блюдо миндаля, жареного в меду – после чего предался размышлениям.
Учеников можно в расчет не брать: не тот уровень. Возможно, рябой – кто-то из подмастерьев. Сколько их у Вучи Эстевен? Двое? Трое? Фернана мы видели, и на роль "охотника" парень не годился. Даже в гриме и парике – или под личиной. Слишком молод, слишком прост. Жаль, сегодняшний визит назначен после заката – мало шансов, что нам встретятся другие помощники дамы со шпагой.
Ничего, увидимся позже. Не станут же они прятаться от Джеймса! А если кто-то станет – из этого мы сделаем вполне определенные выводы.
Хуже, если рябой давно закончил обучение и больше не появляется в зале. Тогда придется пускаться в расспросы. И не факт, что замкнутая маэстро станет откровенничать с новым учеником. Впрочем, не стоит бежать впереди кареты, как любит говаривать дедушка Эрнест.
Всему свое время.
Джеймс сделал глоток пунша. Рассеянно окинул взглядом помещение духана – и встретился глазами с давешним волшебником, который заселялся к Ахмету пять дней назад.
Маг галантно приподнял шляпу, шагнув ближе.
– Доброе утро, сударь. Мы, кажется, живем с вами в одном пансионате?
– Совершенно верно.
– Позвольте представиться: Фортунат Цвях…
– …лучший венатор Реттии. В Бадандене по приглашению, с неофициальным визитом! – Джеймс не смог сдержать довольную улыбку. – Мы с вами земляки, мастер Фортунат.
Он встал и поклонился:
– Джеймс Ривердейл, виконт де Треццо.
– Рад знакомству, виконт. Клянусь Вечным Странником, ваша осведомленность поражает!
Удивление мага польстило молодому человеку. Не так-то просто удивить опытного охотника на демонов!
– У вас свободно? Мы с женой не помешаем?
– Ни в коей мере! Располагайтесь, прошу вас.
Широким жестом Джеймс указал на цветастую тахту напротив себя, словно являлся владельцем духана. Рыжеволосую жену мага он заметил только сейчас. Она с интересом рассматривала интерьер "Галеры": раковины на полках, корабельные снасти, кружки из олова, бутыли с экзотическими напитками, настоящее штурвальное колесо с рукоятками, отполированными множеством ладоней…
– Моя супруга Мэлис.
– Польщен. Джеймс Ривердейл…
Молодой человек обратил внимание, что зеленый шелк платья Мэлис прекрасно гармонирует с цветом ее глаз, и не преминул сделать даме комплимент по этому поводу. Духанщик, кланяясь, принял заказ: имбирное пиво и острый сыр для венатора, мандариновый сок со льдом и капелькой мараксинового ликера для венаторши – и бесшумно дематериализовался, через пару минут возникнув вновь, с заказом на круглом латунном подносе.
– Вы давно здесь, виконт?
– Две недели.
– В таком случае, не порекомендуете ли приличный клуб для семейных людей? Нам посоветовали салон Бербери-ханум…
Джеймс зарделся.
– О, это никак не для семейных людей!
– А казенный парадайз? Тот, что в бухте Абу-ль-Фаварис?
– И это вряд ли… – от воспоминаний о парадайзе у Джеймса заболела голова и возникла слабость в чреслах. – Пожалуй, вам стоит заглянуть в "Визирь Махмуд" на улице Трех Основоположников. Там собираются весьма почтенные люди: маги, аристократы, государственные мужи. Многие приходят с женами. Светские беседы, свежие новости, ученые споры…
– Пожалуй, нам это подходит. Как ты думаешь, дорогой?
– Звучит заманчиво. Спасибо, виконт, мы непременно воспользуемся вашей рекомендацией. Кстати, если не секрет, как вы узнали, что я прибыл по приглашению? И к тому же неофициально?
– От хозяина оружейной лавки, – честно признался Джеймс. – Думаю, вы еще только выезжали из Реттии, а пол-Бадандена уже было в курсе. Здесь трудно удержать тайну под замком. Даже если вы – маг. Восток, знаете ли…
На этих словах в голове молодого человека что-то отчетливо щелкнуло. Словно сработала защелка невидимых ножен, высвобождая из плена сверкающий клинок. Джеймс, напротив тебя сидит выдающийся мэтр чародейства!
Пользуйся моментом!
* * *– Мастер Фортунат, меня интересует один вопрос из области Высокой Науки. Позволите обратиться к вам, как к специалисту? Сам я, к сожалению, полный профан в магии…
– Разумеется, виконт. Буду рад оказаться полезным.
– Как вы считаете: можно ли наложить на человека устойчивую личину, чтобы она сохранялась, к примеру, во время поединка?
– Можно. Если личину кладет маг высокой квалификации.
– Например, вы?
– Например, я.
– А я бы не смогла, – вмешалась в разговор рыжая Мэлис.
– Отчего же, мистрис Цвях?
Вопрос вышел глупым и бестактным. Джеймс мысленно обругал себя за черствость. Цинизм цинизмом, а с дамами надо быть вежливее.
– Я всего лишь ведьма, – скромно потупила глаза рыжая.
– Пока что ведьма, – уточнил венатор. – Осенью у Мэлис защита магистерского диссертата.
"Поздновато вы, милочка, диссертат защищать собралась, – подумал Джеймс. – Впрочем, это не мое дело."
– Крепче всего личина держится, – вернулся Цвях к предложенной теме, – если маг кладет ее сам на себя.
– Или находится рядом с тем, на кого она наложена, – не осталась в стороне рыжая "пока что ведьма".
– По возможности, в радиусе прямой видимости.
Семейный дуэт красовался друг перед другом, норовя блеснуть знаниями, уточнить и дополнить. Любовь, однако! Что ж, нам, циникам и прагматикам, это на руку. Чем больше удастся узнать – тем лучше.
– Еще можно воспользоваться выморочным артефактом!
– Но чтобы удержать морок, как вы изволили заметить, во время смертельно опасного поединка, это должен быть очень сильный артефакт.
– Вряд ли кто-то станет разбрасываться маной…
– Скажите, а бывает так, чтобы один человек видел морок, а другой – истинное лицо? Причем зрители не владеют даже азами Высокой Науки.
– О, интересный вопрос! – беседа все больше занимала венатора.
Он отхлебнул пива и довольно потер руки.
– Если личина наложена с небрежением…
– Или артефакт скверно настроен…
– Или артефактор слабоват…
– Опять же, при быстром движении…
– …или нервическом возбуждении…
– Такое вполне возможно! – хором подвели итог супруги.