Ты не думай, у меня с головой все в порядке… вроде бы. Нет, наверное, все-таки в порядке. Более или менее. Ты вообще не спеши письмо это рвать в клочки, ты погоди, потому что, боюсь, у тебя скоро начнутся те же самые проблемы.

Зря я тебе тогда рекламку эту подсунул; зря кассеты посоветовал купить! И сам зря купил. Я ведь, когда всего месяц по ним прозанимался, вечером с одним мужиком зацепился. Я тебе раньше не рассказывал. Ну, поддатый был мужик, матом меня обложил. Я ему советую: «Иди проспись!» – а он с кулаками полез. Я и отмахнулся. Раз всего. А он упал и не встает. Пена изо рта, хрипит. Женщина какая-то кричать начала, милицию звать: «Убили, убили!» – я и ушел от греха подальше. Испугался, что и вправду человека насмерть зашиб. Только когда уже за угол сворачивал – смотрю, пьяница тот шевелиться начал, встать пытается. Тут меня и прошибло: система-то действует! Раз ударил – человек пять минут в отключке! А я-то «Метабоем» всего месяц занимаюсь!..

Вот после этого я тебе рекламку и показал.

А вскоре стал за собой замечать: боюсь к людям прикасаться. Руки знакомым жать перестал… с женой в постель не ложусь… Потом толкнул в трамвае человека, случайно толкнул, и несильно вроде – а он в крик! Оказалось: вывих плеча. Он кричит, я на улицу спешу, чтоб не влипнуть… На улице понял: это что-то вроде инстинкта во мне проснулось. Могу силу не рассчитать и покалечить человека. Да, ты Татьяне, жене моей, письмо это тоже прочитать дай обязательно! Таня, я жив-здоров, только мне сейчас с людьми общаться опасно. Потому и из дому ушел. Я же за тебя боюсь, ну и вообще… Шурик-то в больницу из-за меня, дурака, попал. Я звонил, спрашивал, как он там… Век себе не прощу! Тань, Шурик оклемается, он обязательно оклемается, раз до сих пор жив!

…Короче, это все еще до турнира было… Ах да, я тебе, Ольга, про турнир тоже не рассказывал! Короче, начал я сам себя бояться. Горжусь и боюсь; вот такая история. А червячок-то все равно гложет: вот ты пузырем раздуваешься, как бы не лопнуть! Вдруг ничему ты так и не научился?! Только льстишь себе? Тот мужик пьяный был, на него дунь – он и упадет! А другой, в трамвае: может, у него вообще хронический вывих по жизни?! Ты бы лучше проверил, пузырь…

Решил проверить. Заявился в клуб «Тайра». Там битки еще те – если против них что-то смогу… Только в первый раз меня оттуда погнали. А во второй… Один мордоворот в нокауте, у другого пальцы сломаны!

Действует!

И сразу мне предлагают вступить в клуб, участвовать в турнире. А эти, из «Тайры», денег на ветер не бросают. И опять же кого ни попадя на турнир не выставят! «Вот оно! – думаю. – Не зря искал, не зря из школы в школу бегал, кассеты на последние гривны скупал!» Олег, помню, мне еще твердил, что не бывает блюдечек с голубой каемочкой – врал, сэнсей! Бывают! Вдобавок менеджер их еще и аванс мне вручает за участие – две сотни «зелени». А мы как раз на мели сидели…

Лучше б я тогда ему сразу деньги вернул. Только через день, когда турнир закончился, когда выиграл, когда приз получил – только тогда узнал, что американец этот скончался. Убил я его! – понимаешь, Ольга?! Понимаешь, Таня?! Убил! Я убил человека! Неважно, что не хотел, неважно, что на турнире и что судить не будут, – главное, что человека больше нет! Хороший он там или плохой… Понимаете?!

Эх, ничего-то вы не поймете…

Я тогда как чумной ходил, от людей шарахался. Сэнсея своего бывшего с друзьями в троллейбусе встретил – наутек пустился, и тебя, Ольга, от греха подальше утащил.

Вот только сейчас подумал: мы тогда целую толпу народу растолкали, чтоб к выходу пробиться, – что, если и они тоже…

А когда я Шурика за плечи ухватил и трясти начал, а потом увидел, что он утром не просыпается, – понял: все! Надо уходить, от людей подальше! Вызвал «Скорую» и ушел.

В городе вы меня не ищите. Уехал я. Окопался в одном пансионате, кормят тут сносно (я им заплатил наличкой, без бумаг – попробовали бы кормить плохо!). Народу – никого почти что. Отдыхающих вообще нет, а обслуге я сказал, что я писатель, роман новый обдумываю и ищу уединения. И питаться привык чуть позже, чем у них в распорядке заведено: пусть они мне на столе еду оставляют, а когда я ее съем – это мои проблемы. Они так и делают, я почти ни с кем и не вижусь, разве что издалека. Тань, ты не волнуйся, денег у меня хватает, и домик нормальный, крыша не течет, и кормят… да, я уже писал.

Жаль, «Технология…» эта проклятая никак из головы не идет. Засыпаю – а перед глазами кадры очередного занятия! Часто ловлю себя на провалах в памяти: оказывается, уже не просто сижу на скамеечке, а что-то отрабатываю – по ИХ методике! И все время тянет воткнуть кассету в видик. Закончить курс. Говорят, у наркоманов так бывает, когда очередной дозы нету.

И видик здесь есть, в салоне, и кассета с собой, и закончить-то всего ничего – меньше двух недель осталось!..

Пробовал по классической методе заниматься, как раньше… ну, ты, Ольга, знаешь – со стойками, с дыханием, не спеша…

Сходил даже на старое место, где мы экзамены сдавали, там аура хорошая. Сидел, три часа медитировал, экзамены вспоминал, тренироваться по-старому пробовал… Не помогает. Вы когда-нибудь пробовали заставить бейсбольную биту станцевать ката «Высокое Небо»? А я пробовал… потому как я себя такой бейсбольной битой и ощущаю.

Или багром с пожарного щита.

Корявым, твердым и… нет слова. Мертвым? Нет, не мертвым… Закостенелым, что ли? Близко, но опять мимо… Только если такой штукой ударить… Сбылась, называется, мечта идиота! Всем доказал, соревнования выиграл, теперь одним ударом человека убить могу… и убиваю.

Мерещится и вовсе чудное: будто у меня уже любое прикосновение – все равно что удар! Или не мерещится?.. Не знаю. Потому я от людей и сбежал – чтоб больше никого ненароком… да, я уже писал.

…Нет, наверное, не любое. Сейчас вспоминаю: касался я все-таки людей время от времени – и ничего с ними не делалось. Зато когда хотел оттолкнуть, отодвинуть, когда злился… Вон, с Ленчиком набивку стучали – так он об меня руку повредил. А любой обычный человек… Хотя мы с тобой, Ольга, в паре работали – и ничего! Это, наверное, потому, что у нас с тобой теперь энергетика однотипная, мы друг для друга безопасны… как багор для биты.

Ольга! Не смотри больше эти кассеты! Слышишь? Не смотри! Опомнись, пока не поздно! У тебя это уже началось – смотрел я твою телепередачу, не с начала, но смотрел. Как ты шестерых уродов уложила. Нет, уродам по заслугам, все правильно, молодец… но – хватит! Вот на этом и остановись. У меня ведь тоже поначалу все хорошо было: ну, ударил жлоба пьяного – он упал, отлежался, очухался. Хорошо! А потом ударил – и убил! Насмерть. Толкнул – вывих плеча! Сына за плечи встряхнул (прости, Таня, виноват, виноват, кругом виноват!) – теперь врачи никак откачать не могут!

Не доводи себя до этого! Лучше сейчас брось! Ну ее, эту крутизну, я ей уже и сам не рад. Оля, не надо продолжать! Не надо курс заканчивать! Слышишь?! Все, завязывай!

Потом только хуже будет. Меня теперь к этой кассете тянет, как пьяницу к бутылке или наркомана – к шприцу. Хожу кругами вокруг местного видеозала, еле себя удерживаю, прочь иду, а ноги сами обратно несут! Я наркотой никогда не баловался, да и пил по праздникам – но, наверное, «ломка» так и выглядит! Крутит всего, места себе не нахожу, а как глаза закрою – экран вижу. Я уж ее, заразу, и выкинуть хотел, в речку, или сломать, или сжечь – веришь, рука не поднялась! Не смог.

В общем, пока держусь, но с трудом.

И еще голос этот… Нет, не голос, конечно (Тань, Оля, вы не думайте, крыша у меня еще на месте, не течет!.. Да, я уже писал). Короче, мыслишки подленькие закрадываются: а что, если досмотреть-таки, дозаниматься, до конца курс пройти?! Ну не станут же тогда у меня из глаз молнии сыпаться?! Может, наоборот, если полный курс пройти, я это дело контролировать сумею? В смысле, когда надо – включаться в «боевой режим», а в остальное время буду нормальный, как все? Может, так и должно быть: пока весь курс не пройдешь, контролировать себя не научишься? А потом все в норму придет? Вроде пистолета в кармане, который лежит до поры до времени, пока надобность не возникнет…

Одного боюсь: вдруг не мои это мысли! Вдруг проклятая «Технология…» мне их нашептывает, искушает, аки дьявол душу человеческую!

Боюсь я, Оля. Боюсь я, Таня. Что поддамся в конце концов, пройду до конца… И кем тогда стану?

А кем я уже стал?!

Вот только мечту жалко. Сколько лет искал, нашел в конце концов: вот оно, мастерство, умение, сила – бери, пользуйся, быстро и просто!.. А в итоге…

Жаль.

Вдвойне жаль: стану прежним (дай бог!) – буду вспоминать себя теперешнего, с такими-то возможностями…

Нет, нет, Оля, не слушай меня!

Брось немедленно, слышишь?!!

Ладно, буду закругляться. Некоторое время пересижу еще – авось отпустит. Как только – сразу вернусь. Слышишь, Таня? Все будет хорошо! И с Шуриком все будет хорошо, он поправится, вот увидишь! Я тебя люблю, Таня. Я вернусь. Ты меня дождись. Ты меня обязательно дождись, я…

Все, пока.

Владимир».

Дмитрий

Я молча тушу в пепельнице сигарету и тянусь за бутылкой. Кажется, стоит выпить еще по одной.

Пока Олег читал, я, слушая его, одновременно изучал конверт, пытаясь изображать великого сыщика. Обратного адреса Монах не оставил, однако, в принципе, по почтовому штемпелю можно было бы определить, откуда отправлено письмо, и таким образом резко сузить круг возможных поисков.

Однако на конверте стоял штамп 125-го почтового отделения города Харькова, а это означало: письмо скорее всего отправлено с железнодорожного вокзала Левада. Или с автовокзала, который находится там же, буквально в двух шагах. Просто-напросто тот самый Андрей Шмалько, классификатор коньяков (впрочем, в народе он больше известен иными заслугами), обитает неподалеку от Левады, а номер его почтового отделения – как раз 125-й.

И что это нам дает? Да ничего! Приехал Монах из своего логова на электричке или на автобусе, вылез на Леваде, кинул письмо в ближайший почтовый ящик (внутри города быстрее дойдет) и обратно укатил. А куда именно – черт его знает!

В письме он об этом тоже не распространялся.

– …вот я и хотела спросить, Олег: может такое быть? Ну, о чем написал Володя?

Назвался сэнсеем, полезай в кузов! Мне небось она таких вопросов не задает. Хотя сейчас Олег скорее всего ответит то, что ответил бы и я.

– Раньше я бы сказал вам, Оленька: нет. Не может. Но после событий последних двух недель… Не знаю. Может быть, мир вывихнул сустав. А может – это все цепь дичайших совпадений плюс больное воображение Владимира. Не знаю. Не возьмусь утверждать однозначно.

Точно! Почти слово в слово. Уже в который раз: Олег вслух произносит мои мысли. И наоборот.

– Дело в том, что я начала за собой замечать… кое-что из того, о чем пишет Володя! И когда я прочла его письмо – мне стало просто страшно! А вдруг он прав, вдруг я тоже стану… опасной для окружающих? Вот, например: мне в последнее время неприятны чужие прикосновения. Я их стараюсь избегать. Потому и дернулась, когда вы мне хотели руку поцеловать. Извините еще раз…

Олег очень серьезно кивает.

Шутки в сторону.

– Или если это и впрямь психоз – вдруг это… действительно из-за кассет? Я ведь когда от тех шестерых отбивалась… я ведь и не помню ничего! Все как в тумане было. Потом прихожу в себя, а они на земле валяются…

– Да, Ольга, мы давно хотели узнать… Вы там на самом деле одна были? – не выдерживаю я. – Может, вы кого-то прикрываете? Чтоб не подставлять человека? Поверьте, это останется между нами! Можете даже имени не называть. С вами тогда был кто-то еще?

– Одна я шла. Одна! – Ольга едва не срывается на крик и поспешно умолкает.

Я понимаю: она не врет.

– Что мне теперь делать? – тихо спрашивает Ольга. – Мне страшно! Я сама себя боюсь…

– А у вас тоже есть эта кассета, что у Володи?

– Кассеты, – поправляет Ольга. – Две кассеты и альбом.

– Ну да, в рекламке еще написано было, – припоминает Олег. – Может, на второй какая-то зацепка есть?

Он смотрит на меня.

– Может быть, – пожимаю плечами. – Ольга, можно нам будет вторую кассету посмотреть?

– Посмотреть? Вы понимаете… я…

Она резко умолкает под обстрелом наших взглядов.

Кусает губы.

Краснеет.

– Да, можно. – Так скорее заходят в кабинет к стоматологу, а не отвечают на пустой вопрос.

И на том спасибо.

– Мальчики (ишь ты!), а где может прятаться Володя, вы не представляете? – напоминает о себе временно всеми забытая Монахова.

– На конверте штамп 125-го отделения. Отправлено с Левады или с автовокзала. Скорее всего, – сообщаю я Олегу свои выводы.

– Понятно. Ну-ка, давайте еще раз текст посмотрим. Что-то там такое было…

Олег вновь берет листки. Вертит их в руках, быстро бегая глазами по строчкам и шевеля губами.

– Я вначале хотела в милицию обратиться, письмо им показать, – рассказывает между тем Монахова. – Хорошо, что сразу не пошла, сначала знакомому своему позвонила. У него сын – юрист, консультант при Харьковской епархии. Так он, когда это письмо прочел, сразу заявил: «Не вздумайте нести в милицию! Он же пишет, что человека убил! И что он социально опасен. Розыск-то объявят – но, если найдут, посадят непременно. Еще и пару нераскрытых дел на него повесят. Так что не вздумайте…»

– Ну, полагаю, ваш консультант несколько сгустил краски, – спешу я успокоить разволновавшуюся Татьяну. – Но посоветовал верно. В милицию с этим идти не стоит.

– Да, но я хочу его найти! Ведь видно же: ему плохо, ему помощь нужна!..

– Вот, есть! – В голосе Олега пробивается азарт сыщика, напавшего на след. – Монах… Владимир пишет: «Сходил даже на старое место, где мы экзамены сдавали, там аура хорошая. Сидел, три часа медитировал, экзамены вспоминал, тренироваться по-старому пробовал… Не помогает». Ты понял, Димыч?

– Понял!

Я обернулся к скульптурной группе «Недоумение» в лице двух женщин.

– Понимаете, наша школа карате каждый год сдает экзамен. Все группы с инструкторами плюс приглашенные. Так вот, это много лет происходит в одном и том же месте… – Краем глаза я ловлю предупреждающий взгляд Олега и осекаюсь на полуслове. Он прав: не стоит пока говорить Татьяне, где это.

Еще кинется сдуру, спугнет Монаха…

– …а раз Владимир пишет, что он сходил, а не съездил на старое место, – значит, он окопался неподалеку. И мы подозреваем, где.

– Где?! – Монахова вся подалась вперед, задев столик и едва не расплескав коньяк из рюмок.

– Извините, Татьяна, но пока мы не можем вам этого сказать. Думаю, завтра… нет, завтра не получится!.. послезавтра мы сами туда съездим и все выясним. Мы ведь тоже не Шерлок Холмс с доктором Ватсоном. Поймите нас правильно…

Все сходится. Монах отправил письмо с Левады – а электрички на Змиев, через три остановки после которого надо выходить, чтобы попасть на «экзаменационную поляну», уходят именно оттуда! И как раз на той же станции, по другую сторону железнодорожного полотна, имеется вполне приличный дом отдыха, где мы с Олегом отдыхали семьями несколько лет подряд. Пару раз к нам туда на шашлыки приезжали друзья-знакомые – и среди них, кажется, был и Монах.

Сейчас дом отдыха пустует (не сезон еще), но какая-то обслуга из местных там есть всегда, и если приехать да сунуть денег (а деньги у Монаха есть, заработал на бедном Дагласе Дедже)…