Они готовы были в любой момент поменяться местами.
По собственной воле.
И женщина захлебнулась восторгом: настолько прекрасным показался ей черный спутник, отец того ребенка, из-за которого сама Сале Кеваль сейчас лежала навзничь на последнем камне, оставшемся от всего ее родного Сосуда.
"Сын мой!
- ударило беззвучием в мозгу Сале Кеваль.
- Сын мой! достаточно для вселенной меня и тебя!…"
Но золото с пурпуром…
Но изумруд, и лазурь, и белизна снежная…
Он стоял темным шпилем, и молнии пяти цветов уже грозили ему ударом.
* * *- Руби, жиду!
- взлетело над распростертой Сале.
- Руби героя! вщерть!
Повернуть голову было - что гору своротить. Наждак камня в кровь оцарапал мочку уха, но боль помогла: привела в чувство, вернула на землю.
И Сале Кеваль почувствовала себя странствующим героем.
Это над ней замер в ожидании консул Юдка ("Или допляшем, шляхетный пан?!"); это на нее сейчас должно было опуститься беспощадное лезвие.
- Руби!
Засмеялся Иегуда бен-Иосиф. Так засмеялся, что и на пороге общей гибели пробрало женщину лютым морозцем.
Бороду встопорщил: прочь, Тени!
- В какой миг я становлюсь рабом?… - спросил непонятно.
Вбросил шаблю в ножны. Оскорбленный, взвизгнул клинок, не дорвавшись до горячего сердца. А Иегуда ладонью рукоять прихлопнул; на героя посмотрел. Улыбнулся.
И Рио улыбнулся в ответ.
А потом привстал, потянулся и вогнал Иегуде сломанный меч по самую гарду - туда, где жупан консула сукном драным напоказ торчал.
- А я?
- ответил; вопросом на вопрос.
- А я, Двойник?…
Выгнуло обоих.
Как меч - на излом.
Мертвый стоял, не падал консул Юдка; живой, смотрел на него снизу герой Рио.
Одна у них улыбка на двоих была.
Показалось Сале: чувств она на краткий миг лишилась. Только и осталось в памяти: небывалое дерево, от адских глубин до райских высей. Шелестит кроной, слова чудные в том шелесте укрывает: "… расторжение нижнего Слияния… аспект Скрытой Мудрости, одетый в Глас Великий… почив на белом огне - еще миг, и энергия Приговора!…" Да только в словах ли дело, пусть даже и в самых чудных на свете?!
Другое случилось: два могильных кургана под деревом зашевелились. Посыпались рыхлой землей, лопнули трещинами, выпуская из чрева… кого?
Не привелось Сале увидеть: кого?
Ушел краткий миг, как не бывало; вернулись слух, зрение, боль вернулась.
А они оба уже шли плечом к плечу к ограждению донжона. На зубцы взбирались: рыженький книжник в лапсердаке с заплатками, сын наместника с шелковым сачком. И дальше - от зубцов в небо, к Блудному Ангелу.
Дошли.
Встали.
"…Видел я сынов восхожденья, и мало их… мало… мало их!…"
Но хватило, чтобы шестью цветами из семи отступила радуга.
Даже белизна не выдержала.
Захлестнуло, затопило остатки Сосуда пенной лазурью морской.
Голубой сталью Архистратиговой.
Логин Загаржецкий, сотник валковский
- А ну, хлопцы-бабы-девки!
- тихо сказал сотник Логин.
И уж совсем еле слышно, себе одному:
- Пошли, что ли?
Швырнул гусиное перо под ноги, сапогом растоптал.
Во всю глотку, срывая голос:
- Рубежей их клятых не топтали?! За мно-ой!
Шагнул, не оглядываясь.
Знал: идут.
В лазурь, в радугу, в ад кромешный, к Господу-Богу на казенный харч, все, кто остались, кто есть, кто были… Яринка-ясонька и Ярина Киричиха, разорванный пушкарь Гром с Забрехой-кулеметчиком, есаул верный с братьями-Енохами, живыми и мертвым, ведьма Сало да чумак-иуда, хлопцы из-под Катеринослава, турчонок катованный, чортячий сынок, княжич-трехлетка…
Идут.
ЭПИЛОГ НА ЗЕМЛЕ ПОД НЕБОМ
IМелкий летний дождь вслепую бродил по лугу. Пересыпал из горсти в горсть солнечные брызги, дробно стучал клюкой по траве; присвистывал в такт ошалевшим от простора иволгам.
Смеялся белозубо.
Швырялся каплями, не доставая - во все стороны, вдаль, туда, где невидимая отсюда, еще пятилась к небокраю радуга-дуга, выпускала из себя, из мешка рваного, проглоченное разноцветье жизни живой.
Деревья, дома, люди… смертная плоть, без которой и душа вроде как и не душа-то вовсе - пар один.
Пригреет солнышко жарче, глянешь искоса: где ты, дождь-слепец? был дождем, стал росой, был росой, стал паром, был паром, стал облаком… э-ге-гей, глупые, скоро вернусь!
Ждите!…
II- Вымокла?
- спросил Денница.
Он стоял, глядя в небо: высокий, легкий, в темно-лиловом плаще, найденном в замковых кладовых. Как тогда, на поле грез, перед лазурным стягом и воином с синими очами. Только всей лазури на этот раз было: омытая дождем высь.
"А в том сне небо серым было, - подумалось Ярине.
- Дерюга, не небо… отстирать бы…"
- Ну и ладно, - согласился Денница, как если бы она ответила ему, ответила что-то важное, а не просто: вымокла или нет?
- Ты уже вырос?
- спросила Ярина, прикусывая горькую былинку.
- Да. Вырос. Мне тринадцать недель, Несущая Мир. Значит, я большой. Полночь сгинула, и настал мой Самый Главный День. Только это неправда. Самый Главный - впереди… ждет…
Он помолчал. Присел рядом.
Край плаща набух росой, отяжелел.
- Спасибо тебе, Ирина Логиновна Загаржецка. Батькам нашим спасибо. Остальным - всем. Я ведь уж чуть было…
Денница нахмурил ясный, юношеский лоб.
- Чуть было не попросил.
- Ну и что?
- само вырвалось.
- Ничего. Просто не вырасти мне тогда. Так бы и жил: большим, да маленьким.
Он поднял голову, глянул на возвышавшуюся над замком башню донжона.
IIIТрое стояли там.
Рыжебородый мудрец, стройный воин и чудной бродяга.
Спорили о чем-то; руками размахивали. Казалось: вот сейчас взмахнут посильнее, и взмоют в ширь небесную, так и не прекратив спора.
А ведь взмоют…
Пойдут по облакам, лишь обернутся напоследок: ну что же вы? догоняйте!
IV- Домой хочется, - Ярина легонько коснулась его плеча: гладкого, твердого.
- В хате, небось, пылищи… за год не оттереть!
- Ототрем, - уверенно пообещал Денница.
- И пыль выгоним, и полы вымоем. И раны вылечим.
Он замолчал, нахмурился.
Три поперечные морщины залегли в переносье.
Ярина знала: о брате думает. Чумак Гринь по сей час бился на пороге жизни и смерти, еще дышал, готовясь в каждую секунду сделать выбор: уйти или остаться. "Помоги ему! пожалуйста!
- Ярина шепнула это на самом рассвете, когда новый, взрослый Денница подсобил снести чумака в покои, а затем долго сидел над раненым, думая о своем.
- Помоги! ты ведь можешь!"
- Могу, - ответил ей юноша, в чьих волосах горел невесть откуда взявшийся обруч из серебра.
- Могу, Несущая Мир. Только нельзя. Надо, чтобы братик - сам… сам.
И добавил, больше себе, чем Ярине:
- Нельзя так. Нельзя спасать неправильно. Если я вырос, значит - нельзя.
Холодком пробрало панну сотникову от слов этих.
V- Пан Ондрий!
- донеслось из-за стены.
- Дурья твоя башка! Куды чортопхайку с верхом грузишь?!
- Га?
- Ото ж! Не довезем ведь!
- Та довезем, пане сотник… тут же всем: и вам, и нам, и жиду маленькую торбочку…
Денница взахлеб, по-детски расхохотался.
Просиял лицом.
- Насмехаешься?
- с притворной обидой спросила Ярина.
- Хихоньки строишь? А батька прав: через Рубежи эти, да на повозке груженой…
И замолчала.
Смотреть стала: как юноша в лиловом плаще опрокинулся навзничь, в мокрую траву, как ногами от восторга задрыгал. Точно так же, как у речки - во-он, у дальних кустов!
- ликовал по-щенячьи трехлетний мальчишка Тор, глядя, как маленькая женщина по имени Сале плетет из вьюнков "попону для ящерки".
Весело им, недорослям… детская память короткая.
Подумала, и ясно стало: глупость подумала.
- Это для вас теперь не Рубежи, - отсмеявшись, сказал Денница, вытирая глаза.
- Это так…
Он поискал слово.
Нашел.
- Пленочки это, Несущая Мир. Пленочки, и ничего больше.
- Для вас?
- Ярина вскинула брови.
Он поправился:
- Для нас. Для нас всех.
VIЯрина толкнула его, присевшего на корточки, в грудь.
Нет, не опрокинула.
Так и остался сидеть, улыбаясь.
- Богатырь!
- девушка еле сдерживалась, чтоб не ответить улыбкой на улыбку.
- Вернемся в Валки, отец тебя в реестр запишет! Будешь справным черкасом… Горелку пить можешь?
- Могу, - ответил он.
- А шаблей рубать?
- И шаблей могу…
- А Богу молиться?
- Молиться?
- спросил он.
- Как это: молиться?
Не сразу и нашлась Ярина, что ответить.
- Ну, молиться! вот глупый! Ты Ему: отче наш, иже еси…
Он понял.
- Разговаривать? Да, Несущая Мир? Теперь - могу.
VII- А девок любить можешь?
Невпопад спросила. Только чтоб от дурного разговора убежать.
И сама захлебнулась: о чем спросила, курица?!
Он кивнул.
В глаза заглянул: увидела ли?
- А что ты еще можешь, Несущий Свет?
Само вырвалось, мимо воли.
VIII- Могу я избавить весь мир от суда с того дня, когда я был сотворен, до нынешнего. А если отец мой со мной - со дня, когда был сотворен мир, до нынешнего…
Денница встал.
Твердо глянул в лазурь над головой.
- А если будут товарищи наши с нами, то от дня сотворения мира до конца времен.
IXРадуга выгибалась над близкой речкой.
Просто - радуга.
После дождя.
Март 1998 - март 1999 г.г.
ТЕЗАУРУС
или же
ТОЛКОВНИК СЛОВ
абшид - отставка (абшидный - оставной)
байстрюк - незаконнорожденный, ублюдок
балабус - хулиган
банация - наказание
бовдур - придурок
ведьмач - я это, люди добрые! вроде как пан комиссар над тутошней нечистью…
волоцюга - бродяга
вудка - водка (а горелка?! а пейсаховка?! эх, да что там…)
гайдамаки - разбойники (и что в них паны-щелкоперы доброго сыскали?)
гаковница - помесь ружья с пушкой; имела крюк (гак) для стаскивания всадника с седла
гаплык - конец всему
гармата - пушка
гвалт - шум, крик (сгвалтовать - изнасиловать, опозорить)
гематрия - числовое значение слова, имеет мистическое толкование
гилгулим - круговорот душ как частиц души Первого Адама, расколотой грехом; их полное либо частичное воплощение в тела для дальнейшего развития и воссоединения
глузд - здравый смысл
гой - не-иудей (ср. "Ой ты гой еси, добрый молодец…")
гойдалка - качель
голота - чернь
гратулюю - выказываю почет
джура ( чур ) - молодой черкас (в обиходе - денщик)
друк - печать (друкованная книга - напечатанная)
заброда - пришелец
заризяка - головорез (а харцызяка - то вдвое!…)
зацный и моцный ( мостивый ) - уважаемый, знатный
зброя - оружие
зрадник - предатель
жид - та жид он и есть! многострадальное слово. Обозначало нацию без бранного смысла. Ведь в наши часы стародавние назови кого "евреем", хоть в Галиции, для примеру - в рожу схлопочешь! обидятся…
жупан - верхняя одежа. Здесь же: кунтуш, чумарка, каптан (кафтан)
йолоп - остолоп
кадеш - поминальная молитва по отцу
канчук - кожаный хлыст, бич
кат - палач
Кеваль - Проводник
кендюх - фаршированный овечий желудок
келеп - боевой молот, клевец
киш мир ин тухес зай гизунт!
- та найдите себе умного жида и у него спрашивайте! а мне стыдно…
кнеж - князь
ковен - законный реестр местной вражьей силы
комора - комната (иногда - амбар)
копный суд - общественный суд
крейда - мел
крунги - мелкая лесная пакость
ликар - лекарь
лыцарь - рыцарь
лютый - февраль-месяц
Малах - ангел
маеток - поместье, надел
меламед - учитель в хедере
мицва - заповедь
мугырь - мужик (в пренебрежительном смысле)
негаразд - непорядок
нэр-дакик - зародыш души, сердцевина
нивроку - присказка от сглаза
опыряка - упырь, он везде упырь…
очипок - головной убор женщины
ПАРДЕС - "Сад"; аббревиатура четырех уровней толкования Писания: Пшат (простой смысл), Ремез (намек), Драш (притча), Сод (тайна)
пасичник - пасечник. Гей, панове, доброго вам денечка!
патык - стеблистое растение, употребляется в пищу
пахолок - слуга, лакей
пейсы - локоны на висках
перелесник - гулящий бес, охочий до девок
побрехеньки - враки
поспольство - крестьянство (в широком смысле - народ)
потвора - чудовище
прочухан - взбучка
Рав ( рабби ) - титул еврейского мудреца в Вавилоне (в земле Исраэль)
рушница - ружье (булдымка, янычарка, фузея и всяко-разно…)
свитка - род полукафтанья
сердюк - наемник
Сифра де-Цниута - Сокровенная Книга, анонимный рассказ о внутреннем смысле Мироздания
стайня - конюшня
стусан - кулак или тумак, смотря куда попадает…
Сфирот ( Сефирот ) - десять универсальных принципов строения Мироздания. Само слово Сфира (Сефира) не поддается точному переводу. Родственные слова: Сефер (Книга), Миспар (Число), Сапир (сапфир), Сфера (сфера и есть)
трясця - то, что во злобе желают ихней матери
тютюн - табак
филижанка - фляжка
фрэйлехс - жидовский гопак
хазер - свинья (оскорбление)
халепа - неприятность
хедер - ихняя же школа
химерный - таинственный, странный
хробачок - червячок
хронги - еще меньшая лесная пакость
