...И дивно сказать, решение оказалось столь простым, что поначалу и самому мне верилось слабо. Поистине, детская игра! Посреди комнаты ставим высокую скамью, дабы подследственному доставить некое неудобство, по бокам же размещаем двух служителей, коих меняем каждые два часа. Вся забота же оных в том состоит, дабы грешника каждый миг тревожить, заснуть не давая. И смешной кажется мера сия, однако же к концу вторых суток даже наиболее смелые и крепкие телом еретики начинают видеть ад...

RISPOSTA-6

- Вот так, Эра Игнатьевна! Я ведь говорил - умереть вам не дадим. И симулировать не надо. Мы с вами, между прочим, одну академию заканчивали, так что этим премудростям обучены. Итак, перспектива номер два. Вот Указ о награждении вас медалью "За мужество" второй степени. Смешно звучит: замужество второй степени! В процессе вам, конечно, придется участвовать, но уже как обвинителю. Отправите убийц на пожизненное - и, думаю, в прокуратуре повышение вам обеспечено. А что взамен - сами догадываетесь. С винчестером у вас лихо получилось, признаю. Но ведь главное вы и так помните! Так что, ежели согласны, мы сейчас дадим вам поспать, а потом вы начнете вспоминать - с самого начала. Что вы говорите?

- Не обращайте внимания, капитан! Продолжайте, она вас слушает.

- Понимаю, знаете вы не все. Как организуется подобная служба, мы догадываемся. Но на то и мозаика, чтоб ее из кусочков собирать. Тем более вашим шефам будет сейчас не до Стрелы. В камере у вас телевизора нет? Ах да! Упущение, конечно, упущение! Ну, про указ вы уже слыхали, а вот про то, что на Тайване творится? И в Пекине? И в Бразилии? Всем вашим экспериментам - конец! И не я это придумал. По секрету вам, как своей. Про Бирмингем слыхали? G-10? Единогласно решили: все районы, подобные этому, взять под контроль, население выселить, провести, так сказать, дезактивацию. Предлог, конечно, везде свой. Янки какую-то эпидемию придумали - "болезнь легионеров", что ли? И ничего, съел Конгресс... Что? Да громче говорите, громче!

KONTRAPUNKT

Жаль, Саша, я сейчас думать совсем не могу. Белые обезьяны перед глазами. Почему белые? Как в той сказке - не думай о белой обезьяне....

Не думай!

Но что-то я даже сейчас соображаю! Ты тогда, за два дня до смерти, отнес в редакцию рукопись. Мы как раз принтер починили, я сама выкатывала, а он страницы жевал... Я помню, о чем там! Все то, что я потом уже здесь услыхала. Перемена. мира, изменение нашей реальности, ее усложнение. Ты писал о своем народе, о его легендах. Отец Александр...

Господи!

Отец Александр писал о том же, только ссылался на Библию!

И этот чудик - Молитвин, когда с Игорем говорил. Я всего минуту слушала, но...

Игорь!

Господи, Игорь!

PROPOSTA-7

...Так открыл я, Ипполит Марселино, называемый также Марселъцем, Великое Бдение, иначе же Вегилию, и отныне совесть моя пребывает в покое. Ибо Вегилия верным путем ведет грешника - из Ада через Чистилище в Рай. Надо ли пояснять, что под Чистилищем подразумеваю я признание и раскаяние, которые помогают еретику достичь Рая, когда власть светская милостиво карает его без пролития крови. И горд я тем, что друг и наставник мой отец Игнасио Лойола лично наблюдал упомянутую Вегилию и благословил меня, недостойного, на тяжкий труд, столь нужный не только моей Падуе, но и, рискну предположить, всему Миру Божию...

RISPOSTA-7

- О чем это она? Кто такой Мурсилино? Агентурная кличка?

- А! Кажется, понял! Вы, капитан, что заканчивали? Ясно... Ее хорошо учили. Один из способов блокировки сознания. Сейчас она думает об одном очень любопытном господине, точнее, синьоре... Ипполита Марсельского вспоминаете, Эра Игнатьевна? Вы о нем у Лойолы прочитали? Кстати, кто вам книжку-то подарил? Знаете, не удержался, справки навел. Пять лет назад она проходила на "Сотби". Щедрые у вас поклонники!

- Может быть, все-таки укол?

- Нельзя, капитан. Она нам нужна на процессе... Эра Игнатьевна! Вы напрасно молчите! Мы по крайней мере работаем на правительство, а ваши шефы просто авантюристы. Нет, не просто - опасные авантюристы! Такие, как они, десять лет назад устроили здесь Большую Игрушечную. Им, видите ли, было интересно! Они же на людях опыты ставят, как на лягушках! А вы! Сейчас каждый час на счету, того и гляди танки загудят, а вы со своим Капустняком обезглавливаете город. Вам это тоже приказали? Слушайте, ваш Бажанов - обычный кондотьер вроде Дудаева...

- Она нас не слышит.

- Слышит. Но, боюсь, вы правы, придется колоть.

- Двойную дозу?

- Да. Обидно! Красивая женщина...

KONTRAPUNKT

Самое страшное, Саша, я даже не могу заговорить. И не во мне дело. Перебежчиков не щадят, но дело не во мне. Еще тогда, пять лет назад, мне намекнули, что Эмма... Нет, нельзя даже думать о ней, нельзя...

Почему обезьяны белые? Нигде, ни в одной книге, не встречала, нигде...

А ведь я так и знала - бросят. И Пятый предупреждал! Правило Ноль - он намекал на что-то. Бросили! Все,, что в компьютере было, уничтожили, а меня... Теперь Игорь один, а ведь он - не оперативник, не агент, просто ученый. И никто ему не поможет...

Ты ведь меня простишь, Саша, что я об Игоре подумала? Ведь это я его сюда затянула! Эксперт понадобился, специалист. Лучше бы и вправду боевого слона попросила.

Знает ли Девятый?

А если знает...

STRETTA

- Сейчас вам будет легче, Эра Игнатьевна! Только ничего не держите в себе! Это - хуже всего, ваши знания начнут вас душить, поэтому говорите, говорите! А потом мы дадим вам поспать. Поспать, слышите! Ну! Говорите!

Где-то я уже видела таких обезьян! Когда мы с Сашей... Нет, никаких имен, просто я была в зоопарке... Эмму... Ее отправили к бабушке, а сами пошли... Да, видела! Кажется, такие живут на Востоке, бегают по снегу... Что за чушь! Разве обезьяны могут?.. Это пули! Пули, как воробушки, плещутся... Нет, не в снегу в пыли. Пули плещутся в пыли, в снегу они сразу исчезают, проваливаются, даже следа не остается. Наверное, Сергеев, этот бард, сам воевал, иначе не написал бы так. Воевал... Все из-за войны! Сашу тоже посадили в первый раз из-за войны. Он подписал протест вместе с Сахаровым и Черновилом. Какая тогда была война? В Чечне? Нет, Чечня - это позже, Саша тогда был уже на Урале...

Сейчас эти гады тоже хотят начать войну. Господи, с кем? Ракетами - по кентаврам? Они сошли с ума, сошли с ума, эти сволочи сошли с ума!..

Не хочу! Буду думать об обезьянах.

Почему они бегают по кругу? Как бесы в Джудекке! Саша показывал рисунок: кажется, Домье... Нет, не Домье, тот крестьян рисовал. Доре! Гюстав Доре, тот, что иллюстрировал Дон Кихота. Книжка у меня была, мама подарила, а я так и не успела прочитать, только картинки помню.

Хоровод! Хоровод. Путь Солнца. Странно, древних хоровод - символ смерти.

Может, потому они, эти белые, здесь?

Хорошо, что они здесь. Я буду думать... Вуд говорить о белых обезьянах, это самое важное, я не могу об этом молчать. Нельзя не думать о белой обезьяне! О белой обезьяне... Хоровод, бесы в Джудекке... Наверное, я все-таки виновата, Саша! Виновата! Только бы не тронули ее! Ведь она...

Почему они белые? Я не могу не думать о белой...

CODA

- Вот и все... Жаль бабу!

- Жаль? Себя пожалейте, капитан! Лучше сделайте ей еще один укол.

- Но зачем?

- Затем! Развели тут сопли!

POSTLUDIUM

...Меня не надо жалеть! Я только хочу понять, почему я вижу белых...

Воскресенье, двадцать девятое февраля

Понедельник, первое марта

Шаман надевает френч * Революция в одном, отдельно взятом * "Коропоки" заселились * "Придет серенький волчок" * Что поведал Маг

Сначала была боль.

Нет, боль потом, сначала - шепот. Негромкий, шелестящий - под самым ухом. Где-то дальше были голоса, но их не разобрать. А вот шепот... Нет, и его не разобрать.

Спина болела, ныла, боль перекатывалась волнами. Кажется, я лежу на чем-то твердом...

Жива?

Шепот чуть удалился, но стал не тише - громче. Странный такой шепот, заунывный.

Жива?

Руки тоже болят, и ноги... Жаль, глаз не открыть!

Те, что говорят, подошли ближе. Или я просто стала лучше слышать?

- "Скорая" ждет. Вот сволочи, довели женщину!

- П-погодите, господин Бажанов! Господин М-молитвин все-таки попытается еще раз...

Я поняла, что жива, что это - не бред. Игорь! Почему здесь Игорь?

- Как хотите, господин Волков, но я, знаете ли, в шаманов ваших не очень верю. Все! Пошел, потом позвоните.

Похоже, Бажанов чем-то недоволен. Он всегда чем-то недоволен - и всегда спешит. Но почему здесь Игорь? И где это - "здесь"?

- Ну что т-там, Иероним Павлович?

- Трудно сказать, магистр. By же видите! Я настолько удивилась, что открыла глаза. Потолок был бел комнату заливал яркий свет, хотя окон я не заметила!. Зато господина Молитвина не заметить было трудно. На господине шамане был надет черный френч, поверх которого красовалось дорогое серое пальто.

- Эра Игнатьевна! Ирина!

Шаман в черном френче сгинул, надо мной склонился Игорь.

- В-вы... Вы слышите меня?

- Слышу...

Еще через минуту я поняла, что действительно слышу. Слышу - и даже могу отвечать. Могу даже привстать.

- Може, носилки?
- в комнате (то есть, конечно, не в комнате - в камере) появился кто-то в знакомом камуфляже. По-моему, я раньше видела этого курносого парня, причем совсем недавно...

- Не надо. Я... Я сама.

Рука скользнула по деревянной доске (оказывается, я лежала на обычных нарах), ноги не хотели слушаться.

Игорь подскочил, поддержал.

- К-как сказал бы господин Бажанов - в-все! Пойдемте, Ирина, скучно здесь!

У порога я оглянулась. Камера - но не та, куда меня поместили вначале. Окошко все же есть, у самого потолка, двойное стекло, решетки.

- Вы правы, Игорь. Скучновато!

Коридор был пуст. Игорь поддерживал меня под левую руку, сержант-"сагайдачник" (вот где встретились!) - под правую. Ноги передвигались сами, и я начала понимать, что прихожу в себя. Не убили, жива. Жива, но по-прежнему тут, во внутренней тюрьме ФСБ. Однако коридоры пусты...

- Игорь! Здесь что, революция?

Маг по имени Истр смеется. Только сейчас я замечаю: его глаза действительно чуть-чуть близорукие. Странно, ни разу не видела его в очках. И линз не носит...

- Это к г-господину Молитвину. Он у нас, так сказать, в-ветеран. А, в общем, революции п-пока нет, зато весну могу обещать.

Весна встретила меня во дворе - в огромном пустом дворе, окруженном высокими серыми стенами. Громадные ворота исчезли, не осталось даже железной будки, что торчала рядом. Вместо охранника у ворот колесила пара кентавров; за плечом у одного из них висела огнестрельная штуковина, слегка напоминающая дробовик.

Все это я заметила уже потом. Солнце! Огромное, даже не мартовское майское!
- горело в самом зените. Под ногами хлюпала грязь, еще несколько дней назад бывшая снегом. Терпкий воздух казался настолько густым, что застревал в горле.

Я глубоко вздохнула. Весна! Весна - и я все-таки жива.

На плечи мне накинули пальто. Я обернулась, чтобы поблагодарить, - и наткнулась на веселый взгляд знакомого сержанта. Я улыбнулась, парень взял под козырек.

Игорь, державший меня под локоть, быстро оглянулся:

- Сейчас. Г-господин Бажанов обещал оставить машину.

- Можна!
- Сержант вновь козырнул и, лихо шлепая по грязи, двинулся к воротам.

И тут я увидела обезьяну. Белая тварь беззвучно промчалась по лужам, метнулась к стене пропала в сером бетоне.

Рука Игоря успела схватить за плечо. Откуда-то со стороны послышалось гудение мотора. Я закрыла глаза.

2

- Все-таки я рекомендовал бы в храм-лечебницу, магистр. Я ведь не врач. Что мог, то сделал.

- Ей лучше д-домой, Иероним Павлович. Хватит с нее, так сказать, к-казенного дома.

Голос Игоря звучал слева; молитвинский - Справа. Мотор гудел, было тепло и уютно.

- Ирина! Вы слышите м-меня? Я вздохнула. Да, как говорит господин Бажа-нов, все! Хватит! Обезьяны так обезьяны!

- Я слышу вас, Игорь. Извините, глаза пока открывать не буду. Больно.

- Под лампой держали, Эра Игнатьевна?

В голосе Молитвина не было сочувствия. Так мог спросить патологоанатом.

- Под лампой, Иероним Павлович.

- Здорово они вас! Я вовремя подоспел: вам ваши, откровенно говоря, коллеги такую мерзость вкололи...

"Лучше сделайте ей еще один укол".

Я вздрогнула.

- Спасибо.

- Иероним П-павлович был, можно сказать, председателем комитета по в-вашему освобождению.

- Не преуменьшайте своих заслуг, досточтимый магистр!

Странно: кажется, Молитвин сердит не только на меня. Но чем ему не угодил Игорь? "Досточтимый магистр" - звучит прямо как "гражданин следователь"!

Спрашивать не стала. Еще успею, да и сил нет. Самой бы из машины выйти!

Возле моего подъезда тоже все изменилось. Сгинули сугробы, жалкие остатки сосулек источали последние капли с мокрого карниза. Весна! И как быстро!

- Вам помочь?

Молитвин смотрел по-прежнему хмуро, но это почему-то уже не расстраивало. Я огляделась по сторонам (никаких обезьян!), улыбнулась:

- Нет, спасибо. Я попрошу досточтимого магистра.

Шаман поправил пальто, кивнул:

- Хорошо. Игорь Дмитриевич, я буду в мэрии. Наверное, следовало удивиться (Молитвин! в мэрии!), но удивляться я не стала. Похоже, действительно революция. Маленькая такая революция с переодеванием люмпена в черный френч и вселением его в мэрию. Пусть!

- Иероним Павлович! Я хочу вас поблагодарить...

Он покачал головой, губы дернулись:

- Не надо. Мы все равно с вами - по разные стороны... гражданка следователь. Просто в следующий раз, когда сами кого-нибудь пад лампу сажать станете...

Я не обиделась. А если и обиделась, то самую малость.

- Я хочу у вас спросить. Как... Как у врача.

Ответом был удивленный взгляд. Игорь кивнул и поспешил отойти в сторону. Я замялась, не зная, как начать.

- Мне... Мне не давали спать. Потом делали какие-то уколы. Я бредила, видела... Видела белых обезьян. Таких странных обезьян, они бегали по снегу...

Он слушал внимательно, не перебивая, и я осмелела.

- А потом... Сейчас. Я снова увидела...

Шаман усмехнулся - невесело, даже зло.

- За психику свою опасаетесь, Эра. Игнатьевна? Знаете, в той конторе можно увидеть гораздо худшие вещи. Но это не бред. Такие обезьяны водятся на острове Хоккайдо. И не вы одна их видите. В общем, это даже не обезьяны. На Хоккайдо их называют "коропоки"... Извините, мне пора!

Хлопнула дверца черной машины. Шаман отбыл в мэрию. Белые обезьяны (они же "коропоки") водятся на Хоккайдо. Революция. Весна.

3

- М-может, я вам что-нибудь почитаю? Я чуть не рассмеялась. Кажется, Маг принимает меня за младенца. Младенца, которого после камеры внутренней тюрьмы ФСБ надо напоить рюмкой коньяка, уложить в кровать... рассказать сказку.

- Вы не об-бращайте внимания, что я заикаюсь. К-когда я стихи читаю, это проходит. Жаль, гитару не захватил.

Я прикрыла глаза. А хорошо бы послушать, как сероглазый читает стихи! Ведь все равно сегодня я ни на что не гожусь, даже телевизор смотреть нет сил.

- Нет, Игорь! Я сейчас полежу, глаз открывать не буду, а вы мне все расскажете. По порядку. И желательно подробно.