Пятерке незваных гостей тоже нужно время, чтобы спешно перестроить свой план. Это хорошо, их недолгая растерянность дарит Ритке такие нужные мгновения. Осталось чуть-чуть...
- А потому, граждане, что я - представитель законной власти. Местной. А вы... хрен вас знает, кто вы такие! И лицензий на оружие у вас, похоже, нет. Значит, придется пройти в отделение. Там и будем разбираться. Ну что, пошли?
Рослый крепыш в длинном светло-бежевом плаще отстраняет местного Адама. Автомат крепыша исчез, человек безоружен, и это плохо.
Очень плохо. Этот успел опомниться раньше всех.
- А что же ты, сержант, один здесь сидишь? Куда напарников дел?
- Так некому больше здесь сидеть, - тяжело вздыхает Ритка.
- Один я и остался. Кто-то ведь должен людей охранять... от вашего брата. Ты документики предъявлять будешь... или глазки продолжим строить?
- Почему бы и не предъявить?
- пожимает плечами крепыш.
И одним неуловимым броском оказывается ближе к служивому на три ступеньки.
Удар носком ботинка приходится прямо в забинтованную руку, но в последний миг Ритка успевает нажать на спуск. Грохот очереди. Автомат отлетает назад, за спину сержанта. Крепыша в плаще швыряет вниз, на левом лацкане расплывается багровое пятно. Увернувшись от падающего тела, вверх ломится Адам в серой куртке, выставив перед собой лезвие широкого десантного ножа.
Взвизг металла. Влажно хрустит плоть, нож звенит о ступеньки - и Адам начинает медленно валиться на спину. Глаза его стекленеют, из разрубленного наискось горла хлещет алый фонтан.
Ритка медленно отступает, держа чуть на отлете окровавленный палаш. Шипя от дергающей боли в раненой руке, он пытается ногой нащупать упавший автомат.
Не дотянуться.
Нет.
Когда тяжелый нож по рукоятку вошел ему под ключицу, Ритка еще успел выругаться, коротко, зло, прежде чем оплыть на грязные ступеньки, судорожно цепляясь за перила - и мимо него по лестнице с грохотом свалился огромный, бешено ревущий силуэт. Мелькнули рубчатые края колес, бородатое лицо оскалилось страшной ухмылкой - и вот: кентавр в футболке с "молнией" на груди живым тараном опрокидывает уже спешащих вверх людей, рухнув на них всей своей массой...
Чтобы увязнуть в груде тел, мертвых и живых.
Взлет ножей и кулаков, тупые звуки ударов, хрип, сдавленные проклятия... Глаза застилала кровавая пелена, тело быстро немело, теряя чувствительность, и Ритка даже не знал, что ползет, все еще ползет, напрягая последние силы, оставляя за собой кровавый след...
Ползет к лежащему в углу лестничной площадки автомату.
Осталось совсем чуть-чуть... совсем... чуть...
* * *
...Когда неподалеку прозвучала автоматная очередь, один из выбравшихся наружу пилотов вздрогнул и уронил недокуренную сигарету.
- Это не наши! У них глушаки, - с тревогой обернулся он к своему напарнику.
- Ну и что?
- напарник флегматично сплюнул.
- Наше дело маленькое: доставить сюда, потом - обратно. Не дергайся. По раскладу еще двадцать минут. Если не вернутся, разряжаем боекомплект вон в те окна и улетаем.
- А... "тюки"? Мы ведь троих должны забрать?!
- И у них двадцать минут. Не успеют - их проблемы.
Еще одна очередь, совсем короткая.
- Гляди! А этот хмырь откуда взялся?!
К пилотам неторопливо шел загорелый парень лет семнадцати, в черной футболке со скалящимся черепом и надписью "Megadeth", в линялых джинсах и... босиком! Это четвертого-то марта! Пускай сейчас оттепель... Вдобавок мгновение назад на пустыре никого не было - оба пилота могли в этом поклясться!
Не с неба же он свалился?!
Парень был калекой: ниже локтя руки его начинали лосниться серой блестящей чешуей, заканчиваясь косо срезанными культяпками.
Культяпки неприятно шевелились, словно жили своей, отдельной от парня жизнью.
- Эй, шел бы ты отсюда!
- даже пилоту-флегматику стало не по себе.
Его напарник судорожно лапал кобуру, матерясь вполголоса: пружинный зажим вдруг вздумал упрямиться.
Парень подошел, остановился в двух шагах и принялся равнодушно рассматривать пилотов, как экспонаты в музее восковых фигур мадам Тюссо.
В глазах гостя мертво плескались холодные океанские волны.
- Тебе сказали - убирайся!
- голос пилота мимо воли дал трещину.
Его напарник все никак не мог справиться с кобурой.
- Я опоздал. Почти, - без всякого выражения сообщил парень с легким акцентом.
- Жаль. Осталось закончить.
Выстрелить не успел ни один... а вокруг уже смыкался душный аквариум Выворотки, где снулыми рыбами в июньской духоте и тополином пуху, в мартовской оттепели и ноябрьсмрй слякоти, в нелепом времени вечно високосного года плавали бывшие люди, сгустки оборванных стремлений, беззвучные обитатели той стороны, и дела им не было до двух исходящих криком тел... новеньких.
V. AGNUS DEI
Вертолет действительно оказался на месте - тупорылый, темный, отдаленно похожий на стрекозу-мутанта. Дверца открыта, рядом, на земле, - брошенный пистолет.
От второй стрекозы остались только черные клочья посреди маленького пылающего озера. Горящий бензин плеснул на невысокий кирпичный забор, выжег остатки снега. Веселые язычки уже лизали доски разрушенного сарая.
Вот, значит, что это было за "ба-бах!".
Я оглянулась. Пустырь, чуть дальше - зияющие мертвыми глазницами окон старые пятиэтажки. Кирпичный забор, в нем, в закутке между кочегаркой и гаражом, - проход, проломленный обитателями еще в незапамятные времена. За проломом - знакомый двор. А вот и подъезд - тоже знакомый. Только прежде я заходила в него с улицы.
- Г-гляди!
- Игорь кивнул на что-то, лежавшее в луже бензина.
Я посмотрела - и почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Странно, я еще могла испытывать какие-то чувства.
...Рука. Человеческая рука, отрезанная... отпиленная... Нет, отгрызенная! Следы клыков... Клыков?! Не бывает таких клыков! Акулы в бензине не плавают!
- Господи...
Я прикрыла глаза. Почему сразу подумалось об акулах?!
"Это вы убили его, мистер Мак-Эванс!" "Не мели ерунды, девка! Твоего Пола сожрала его любимая тварюка!.."
Холодные, неживые глаза Пол-у-Бога.
Взгляд-цунами...
- Там д-дальше - еще. Не смотри, н-не надо.
Рукоять браунинга стала потной. Вот тебе и "литератор"!
- Я п-первый. Ты - за мной. Ч-черт, неужели в-все накрылись?
Я взглянула с недоумением, и Маг поспешил пояснить:
- Мы выслали г-группу. С однозначным приказом: ликвидировать т-только в случае полной невозможности вывоза. Я д-думал, пятерых хватит... трех "чистильщиков" и д-двух местных... внедренных, как и ты.
Как и я.
Выходит, не хватило.
* * *
Возле подъезда, на грязном асфальте двора - женщина. Ратиновое пальто, вязаная шапочка.. Тело изломано, в последней судороге мучительно тянется вперед, к луже, отсвечивающей праздником заката. Не надо быть литератором, чтобы отчетливо представить: вот женщина впальто на одних руках ползет по замызганному кафелю подъезда, волоча за собой отнявшиеся ноги, мертвую, бессмысленную, ненужную тяжесть... здесь обошлось без акул - перелом позвоночника.
Эта - накрылась.
Как, наверное, накрылась бы и я, отдай мне Девятый приказ об участии Стрелы в ликвидации смешного алкаша Алика.
Впрочем, Стрела накрылась раньше.
Дверь подъезда - старая, давно не крашенная. Мокрый грязный снег хрипло взвизгивает под ногами.
Игорь молча подносит палец к губам. Его пистолет наготове, ждет верной собакой, способной рявкнуть в любую секунду по приказу хозяина. Прижимаюсь к шершавой влажной стене, прислушиваюсь.
В подъезде тихо. Могильный склеп, не подъезд.
Значит, и там - накрылись.
Дверь скрипит: мерзко, еле слышно. Маг сглатывает, левой рукой зачем-то проводит по волосам; ныряет в черную сырость.
Секунда.
Две.
- 3-заходи!
Под ногами кровь - как в тот день, когда шаман Ерпалыч тихим словом смирял кентов. Знакомый, отвратительный запах...
Испуганно щелкает выключатель. Равнодушие желтого света, исходящего от лампочки под потолком...
- Оп-поздали!
Игорь кивает на открытую дверь парадного хода - мимо подвала, на улицу, где он когда-то любовался "китоврасами". Но я смотрю не туда. Там пусто, тихо, а вот здесь...
Здесь тоже тихо; но не пусто.
Я не ошиблась - все как в тот раз. Или почти - все.
Старший сержант Петров плашмя лежит на ступеньках, сжимая в руке свой нелепый палаш. Второй рукой Петров, невозможно, по-змеиному выгнувшись, дотягивается до автомата. На палаше засыхает бурая ржавчина, на лице упрямого Ричарда Родионовича - тоже кровь, кровью намок казенный полушубок, один погон почти сорван,висит на нитке.
Плохо соображая, что я делаю, перебираюсь через завал из тел.
Касаюсь запястья. Все.
Позади, на площадке первого пролета...
Сразу и не разобрать, что там. Узнаю только буйную бороду. Мотоцикл по имени Фол опрокинут на кафельную плитку, полузавален двумя телами, чьи-то пальцы мертвой хваткой вцепились ему в горло.
Вцепились - не разжались.
Еще один в серой куртке и вязаной шапочке (такой же, как у женщины во дворе) лежит навзничь рядом, возле руки - десантный нож с "кишкодером"-обушком.
Еще кто-то... светлый плащ, на левом лацкане - бурое пятно, словно орден Кровавой Звезды.
- Ушел, г-гад!
- Сероглазый Волк кивает на противоположный выход. Ч-черт, пожадничал, надо быловзвод к-кинуть...
- Но почему Залесский?
- не выдерживаю я.
- Игорь! Ведь он просто алкаш!
Маг по имени Истр злобно усмехается, качает головой.
- Просто алкаш, Стрела?! Просто алкаш?! В том-то и беда, что все Легаты поначалу - просто! Жаль, не успели!
Легаты? Но кто бы мог подумать, что этот мямля в тапочках!..
Мямля в тапочках сумел узнать об Эми, не выходя из своей квартиры; и диктофон кричал чайками над океаном, и стрим-айлендцы говорили по-русски.
Мямля в тапочках просил за меня Ворона, или что он там делал за меня, этот мямля, - и Ворон сотворил чудо.
Брат этого мямли...
- Почему вы не обратились к подобному мне? По моим сведениям, вы имеете такую возможность.
- Господин Молитвин умер. Больше нам не к кому обращаться.
- Мистер Молитвин? Ваша информация не есть полная...
Вот о ком говорил Пол-у-Бог! Игорь прячет пистолет, морщит нос, беззвучно смеется.
- 3-завалили задание, Стрела! Ладно, ну его к свиньям собачьим! Сейчас поднимемся, взглянем н-на всякий случай...
Но подниматься нам не пришлось.
Стук двери - негромкий, резкий.
Шаги.
Кто-то спускается вниз.
Пистолет вновь в руках Игоря. Мы отходим в узкий аппендикс выхода во двор.
Неужели он?
Тот, кто идет к нам, слегка шаркает ногами. Словно старик. Словно каждый шаг стоит ему года жизни.
- Игорь! Не надо оружия!
Маг смотрит на мертвецов, загромоздивших пролет и лестницу, скалится, кивает.
- Д-да, Стрела. Не поможет...
Шаги все ближе...
Он!
Алик-алкаш, Легат Печати, спускается по лестнице. На плечах - старая куртка с латкой на левом локте, на ногах - знакомые тапочки. В руках разлохмаченная пачка листков. Идет медленно, с трудом, наваливаясь боком на перила.
Возле трупа сержанта Петрова он останавливается - на какой-то миг. Затем прижимается к стене, протискивается.
Мы ждем;
С ноги Легата спадает тапочка, он долго ищет ее, надевает.
- Мне... надо пройти.
Голос звучит глухо, странно. Глаза смотрят под ноги.
- Зачем вы убили м-моих людей, Олег Авраа-мович?
- Игорь уже пришел в себя, на лице - привычная улыбка.
- Они просто хотели с вами п-побеседовать.
Легат поднимает взгляд: так поднимают убитого ребенка.
На нас смотрят незнакомые мертвые глаза. Такие же, как у его брата.
Нет, другие!
В глазах у Пол-у-Бога - цунами.
В этих глазах - только пустота.
Ничего не осталось.
- Я... не убивал их. Мне надо пройти...
Игорь кивает, берется рукой за дверь.
- Ладно! Поговорим во дворе.
Над нами - пустые окна с выбитыми стеклами. Под ногами - черный тающий снег. А над всем этим - расколотое небо.
Легат выходит из подъезда, неторопливо оглядывается, словно видит двор первый раз в жизни. Левая рука сжимает листки бумаги.
- Мне... надо...
- Олег Авраамович!
- Маг усмехается уверенно, твердо.
- В-все, что вам нужно, -это п-пройти к вертолету. Пилот я н-неважнецкйй, но обещаю д-доставить в целости.
И вновь на нас смотрит пустота.
- Мне... не надо туда. Но я... могу вас проводить...
Идем молча, не торопясь. Два раза с ноги Легата падает тапочка. Одна и та же - левая.
Бензин догорает, плещет последними язычками; зато вовсю горят дрова обломки взорванного сарая. Маг оглядывается, удовлетворенно кивает.
- От-тлично! Олег Авраамович! Позвольте объяснить вам суть д-дела. Организация, к-которую я представляю, поручила мне доставить вас в некий н-научно-исследовательский центр...
- Меня?
В его голосе слышится что-то живое. Насмешка?
- В-вас, Олег Авраамович. Извините, что не озаботились этим раньше, но т-только сегодня удалось п-понять, что вы - это вы. Спасибо г-гос-подину Молитвину, вечная ему память!
Молитвину? Да, конечно! Как же сразу не догадалась?
"Али... Алика... Не дайте... убить..." Предсмертное карканье Черного Ворона!
- Олег Авраамович! События развиваются слишком б-быстро. Не исключено, что п-потребуется серьезное скоординированное вмешательство - с участием т-таких, как вы. Это -только начало!
Маг кивает на небо, на золотую полосу, медленно расползающуюся по вечерней синеве.
- М-мы слишком долго выжидали. Теперь, когда Н-новый Мир сумел устоять, н-настала пора взять ситуацию под разумный к-контроль. Под наш контроль...
-Нет...
"Нет" звучит тихо, еле слышно, но разом обрывает все. Игорь хмурится, качает головой:
- Ж-жаль! В таком случае у меня есть д-дру-гой приказ. Мы не можем позволить людям... существам, подобным в-вам, проявлять, так сказать, самодеятельность. ("Л-людям... не существам - л-людям..." - тускло поправляет его Легат, тоже начиная заикаться, но Сероглазый Волк не слышит или делает вид, что не слышит.) Вы - почти в-всесильны, вы можете убить меня на месте или изменить реальность в вашу пользу. Но если н-нет, я убью вас! Вы слышали?!
Я невольно вздрагиваю. Неужели до сих пор мало смертей? И Молитвин, шаман из шалмана! Он ведь просил - перед смертью просил!
"Али... Алика... Не дайте... убить..."
За кого просил Ворон - за дружка-собутыльника? Или за Легата? Смертного бога-неврастеника, которого ни при каких обстоятельствах нельзя убивать?
- Я... не хочу вашей смерти, - голос Легата звучит по-прежнему тускло, невыразительно.
- Можете убить меня. Но мертвый я стану опасен. У мертвых нет жалости. У мертвых нет памяти. Им нечего терять; они уже не люди. А я человек... если вы этого так и не поняли.
Игорь смеется - весело, взахлеб, словно услыхав удачную шутку.
-Сами по себе вы абсолютно безопасны, г-господин Залесский! У вас атрофия воли. Не боюсь я в-вас живого, не побоюсь и м-мерт-вого. Вы - слабак и т-трус! У вас д-даже не хватило смелости взять автомат и выйти из квартиры, к-когда ваши друзья умирали за вас!
