Забыть?
"Даглас Дедж - уже все..."
"Сегодняшнюю нашу героиню зовут Ольга... трое насильников попали в больницу с телесными повреждениями разной тяжести, наиболее активный из нападающих находится сейчас в реанимации..."
"Ты только вот о чем подумай, сэнсей, ты крепко подумай: двенадцать лет жизни - коту под хвост! А, сэнсей? Что скажешь?!"
Ничего не скажу.
Промолчу.
Нажимая на кнопку "play", я знаю: говорить пока не о чем. Все, что понимаю я, мои друзья понимают не хуже; все, что берет меня за горло, их берет не менее ласково; я, к сожалению, уже влип в эту историю по самые уши, и, хотя никогда не поздно отмахнуться и отсидеться, хотя добрые дела всякий раз выходят боком, увеличивая число врагов, - час мужества пробил на наших часах, обещая умножение неприятностей на единицу площади задницы.
Да, Димыч?
Да, Ленчик?
Да, молчат они.
Экран рябит полосами, потом, без обычных титров и прочей лабуды, являет нам спортивный зал. Стандартный, не шибко большой зальчик; похоже, забугорный. Откуда такое ощущение, сказать не могу, но слишком уж он... чистенький?
Нет, не так.
Стерильный.
И музыка за кадром - стерильная. Дзынь, пауза, дзын-н-нь, пауза, там-та-там, дз-з-зынь, пауза... странно, а ведь в сон не клонит, хотя вроде бы все к тому идет.
Вдоль стен, в специальных стойках из пластика, размещено оружие. Впрочем, и на стенах его хватает. С избытком. Камера долго тычется рылом в эту экспозицию, мне сперва становится скучно, а потом скука улетучивается вспугнутой птицей. Оружие необычное; вернее, самое обычное, и оттого...
Когда я почти месяц торчал в Чикаго, меня знакомые несколько раз пытались затащить в клубы кунг-фу и карате. Я ограничился внешним осмотром; со стороны улицы. Времени лишнего не было, и кроме того... Пожалуй, захоти я, и время нашлось бы. Нашлось же оно на контакты с федерацией Морио Хигаонны... Наверное, в славной Чикагщине есть и другие залы, нежели виденные мною тогда; даже наверняка есть - но эти меня изрядно смутили. Представьте себе средних размеров улицу: пешеходов практически нет, все на машинах, медленно ползут в теснине тротуаров, а по обе стороны - витрины одноэтажных магазинов. Стеклянные, выставляющие на всеобщее обозрение лаковую требуху павильона, пестрящие рекламой... аппаратура, продукты, видеосалон... зал карате. Равный среди равных. Такая же стеклянная стена, как и у всех, а за ней, в открытом для взглядов аквариуме, занимается человек десять. Редкие прохожие бредут себе мимо без малейшего интереса, но вот кто-то остановился - смеются, тычут пальцами два чернокожих пацана в бейсболках козырьками назад, тощая бабулька в джинсовом комбинезоне и цветастой блузе долго жует губами, прежде чем двинуться дальше; англосакс в деловом костюме приценивается к парным топорикам, выставленным тут же, с той стороны стекла, между кимоно с вышитым на спине кулаком и зловещего вида нунчаками, потом он решительно заходит внутрь (кто-то из аборигенов зала суетливо бежит к клиенту, наскоро поклонившись - кому именно, клиенту или учителю, мне не видно) и покупает вместо топориков статуэтку из бронзы: мужик задрал ногу к потолку, явно решив помочиться оригинальным способом и попасть в Книгу рекордов Гиннесса. Придирчиво осмотрев статуэтку и взяв сдачу, англосакс уходит, садится в припаркованный рядом автомобиль, а внутри стеклянного аквариума все прыгают, дергаются люди...
Товар.
Выставленный на сезонную распродажу; возможно, даже со скидкой.
- Зайдем?
- спросила меня моя сестра, оборачиваясь с переднего сиденья.
- Ты же хотел...
Ее муж, отличный парень из Литвы, тронул машину с места, не дожидаясь моего ответа.
Он и так все понимал.
Он только год назад переехал в Чикаго.
...обычно в таких залах оружие - сплошная экзотика. Алебарды, нагинаты, мечи всех мастей и размеров, малые секирки и замысловатые крюки, трезубцы и боевые плети, всякие там цепы трехзвенные...
Здесь, в "Заэкранье", дело обстояло иначе.
Здесь обитали практики-утилитаристы. Одних столовых ножей, аккуратно облюбовавших западный уголок стены напротив, я насчитал штук десять. Разных: одними мясо резать, а мясо, оно без разницы - чье; другие пилочками, тупые, рукояти из дешевой пластмассы... Дрянь ножи. Хотя и десантные рядом имелись, и охотничьи, в кожаных ножнах, и откровенно зековские, чудовищно выгнутые, с кишкодерами, и "бабочки" - не китайские тесаки, а складные, с двойной рукоятью.
Тростей было - впору полк хромых обеспечить.
Возле крайней трости, на коврике, висел сплошной кошмар в двух экземплярах: древко в локоть длиной, на него насажены тройные когти с зазубренными наконечниками... Старые знакомые. Продаются у нас в любом магазине инструментов, называются "Р-малое рыхлители почвы". И ни один суд не докопается - купил за три восемьдесят, еду с огорода...
Отличная штука.
Шаолиньские монахи от зависти бы сдохли.
Вместо алебард-трезубцев в стойках имелись пожарные багры, вилы "сельскохозяйственные обыкновенные", бильярдные кии, бейсбольные биты, кувалды на длинной ручке... рядом с одной из кувалд висел на гвоздике телефонный шнур. Со штеккерами-розетками на концах провода.
Ниже, в ящике, грудой были свалены кастеты.
Пара стульев - складной и обычный, с мягкой спинкой - примостились рядом, всем своим видом намекая: "И мы!.. И мы тоже!.."
Из-за края экрана вышел невысокий блондин, лет на десять старше меня, в спортивном костюме, и уселся на тот стул, что складной.
- Вы удивлены?
- приветливо спросил блондин, улыбаясь.
- Зря. Давайте поговорим.
Вернее, спросил-то он по-английски, а переводчик уже расстарался для наших осин. В отличие от обычных гундосых тружеников пиратских видеоканалов, этот "голос за кадром" был звонок, отчетлив, и сразу чувствовалось: он не станет традиционное "Fuck you!" переводить то как "Черт побери!", то как "О Господи!".
Как есть, так и скажет - звонко, отчетливо...
Молодец.
Блондин удовлетворенно кивнул, словно расслышав мои мысли. И развил свою идею насчет "Удивляетесь? Зря!". Я, в общем-то, и не удивлялся особо, потому и не вслушивался. Главная мысль тирады состояла в очень простеньком постулате: алебарды-мечи-саи - дело дрянь, на дурака-простака, ибо в реальной жизни мы встречаемся с таким оружием разве что в музее. А раз так - весь этот металлолом на свалку истории! Вот телефонным шнуром вас и впрямь задушить могут, в отличие от мифического платка-румала, коим, по слухам, пользовались душители-тхаги. Значит, шнур нам понадобится, а румал - нет.
Вывод?
Вывод был ясен.
Как и дальнейшие тезисы блондина: у среднего человека постоянный стресс, постоянный страх перед насилием, государство спит сном праведника, у органов правопорядка цирроз печени, значит, "спасение утопающих - дело рук самих утопающих!". Туш, все встают. Но (всем спасибо, можно сесть) вышеупомянутый средний гражданин страшно занят, обеспечивая семью материальным достатком, и нет у него сил-времени-возможностей ни светлым днем, ни темной ночью... но не падайте духом и не спешите покупать пистолет! Потому что "Технология взрывного метабоя"...
Я снова поймал взгляды моих друзей.
"Давай, не стесняйся!" - молили эти взгляды.
И я нажал на кнопку ускоренного просмотра.
Блондин беззвучно разевал рот, временами вставал и прохаживался по залу; потом к нему явился лысоватый партнер, голый по пояс, зато в джинсах и кроссовках. Я было притормозил, поглядел, как блондин вертит сказку про белого бычка - вот мы ломаем мил-дружку шею ручками, вот точно так же, теми же движеньицами, но телефонным шнурочком, вот занавесочкой, скрученной в жгутик, а вот и брючным ремешком, и все это не требует "большой физической силы, ловкости, длительных изнурительных тренировок"... За кадром бренчала музыка: вот и славно, трам-пам-пам!
Трам-лам-пам, согласился я и крутанул пленку дальше.
Да, блондин изображал членовредительство весьма профессионально, только зачем лапшу на уши вешать: он-то сам никак не три месяца учился, и даже не три года!
Монах, зачем ты подбросил нам эту чушь?
Поиздеваться решил?!
...Где-то с середины касеты возник титр: "Месяц первый".
Его сменил титр поменьше: "День первый" - и внизу, меленько, бегущей строкой: "График рассчитан на пять занятий в неделю по сорок минут каждое. При дефиците времени занимайтесь три раза в неделю. В таком случае срок полного освоения увеличится до пяти месяцев..."
Мы еще немножко посмотрели разминку: славная такая разминочка для среднего клерка.
В обеденный перерыв, не снимая галстука.
Потом еще немножко: оказывается, боевых стоек в наличии имеется одна штука, партийная кличка - "стойка естественная"; короче, стойте, как стоите, и все насильники-грабители со страху разбегутся.
Потом еще...
- Пошли чайку хряпнем, - неожиданно сказал Ленчик, вставая.
И мы пошли хряпать чаек.
* * *
Ленчик перезвонил мне поздно вечером.
Когда мы расставались, он прихватил с собой злополучную кассету ("Да забирай ее ко всем монахам!" - отшутился я). Не знаю уж, что за блажь треснула ему в голову, но Ленчик вознамерился эту "Технологию..." переписать. На добрую память. Так вот, в телефонной трубке звучало еле сдерживаемое удивление: кассета переписываться отказалась.
Наотрез.
"Снег", полосы и череда звуков, "простая, как мычание".
Жена с дочкой уже легли спать, а я все сидел в комнате один на один с самим собой, все думал, что мистики в этой истории нет. Есть сюрреализм, будь он... Есть абракадабра, есть нелепая цепочка совпадений, есть все, что угодно, и чем скорее оная история закончится, тем лучше.
Ну пожалуйста, ну, я прошу тебя - заканчивайся!
Ладно?
Я даже не сразу понял, что уже с полчаса неотрывно пялюсь в одну точку. На книжную полку, туда, где стояла книга Андрея Столярова "Монахи под луной". Когда я это понял, то встал и переставил ни в чем не повинную книгу во второй ряд.
Ночью мне снился Володька Монахов с телефонным шнуром в руках.
Он танцевал гопак в сиянии оранжевой луны, залихватски вскрикивая, вертясь волчком и щелкая шнуром, как цирковым шамбарьером. А в черном небе, прямо в центре ослепительного диска скалилась тигриная пасть, беззвучно внушая мне:
"Ваша задача - выжить!.. Выжить..."
Сравни вслух карате с литературой или с каким другим искусством девять собеседников из десяти тебе в глаза рассмеются. И будут правы со своей колокольни. Высокая у них колокольня, гремит медь под ударами била, ни хрена не слышно, прости, Господи, за вежливость...
А мне все другое вспоминается.
В 1928 году Всеяпонская ассоциация боевых искусств пригласила для участия в фестивале окинавского мастера Мияги. Будучи очень занятым преподаванием, Мияги-сэнсей послал вместо себя своего лучшего ученика, некоего Синзато Дзинана - жить которому оставалось всего ничего, ибо в последний год Второй мировой пробьет его срок, в числе многих. Когда потрясенные его выступлением мэтры из ассоциации стали спрашивать, как называется стиль молодого бойца, Синзато на миг стушевался. Его учитель в свое время овладел местными стилями "Кулачный бой Рюкю" и "Руки города Наха", трижды посетив Китай, отдал дань "Белому Журавлю" и "Богомолу", "Кулаку Формы-Мысли" и "Ладони Восьми Триграмм"... Но свою собственную, индивидуальную манеру Мияги-сэнсей никогда не называл каким-то конкретным именем - видимо, не придавая терминологии особого значения. Но не зря учитель избрал для выступления именно Синзато - улыбнувшись, он назвал свой стиль "Ханко-рю", что означало "Школа Середины".
По возвращении, выслушав ученика, Мияги-сэнсей похвалил Синзато за правильный выбор, добавив, что воистину предпочтительней Срединный Путь ибо "тьма вещей на свете бывает то жесткой, то мягкой".
Жесткость, сила - иероглиф "го".
Мягкость, податливость - иероглиф "дзю".
Так и стала из "Ханко-рю" - "Годзю-рю"; из "Школы Середины" - "Школа Силы и Слабости".
Середина, она и есть середина.
Не так ли в любом искусстве? Отдай дань тончайшей мягкости, внутренним изыскам, плохо различимым невооруженным глазом, - и быть тебе на веки вечные предметом восторга для редких эстетов, желающих прозревать скрытое, а для множества людей быть тебе непонятным чудаком, желающим странного. Уйди в силу и мощь, яви чудеса и подвиги, разрушая преграды и сметая помехи, - толпы воспоют тебе хвалу, честную, заслуженную хвалу, но не станет ли однажды сила грубостью? не уйдет ли с годами?! Каждый выбирает для себя.
Сила или слабость?
Жесткость или мягкость?
Тело или душа?
Но Будда сказал однажды, вдыхая аромат цветка: "Все вы идете к истине разными путями, а я стою на перекрестке и ожидаю вас..."
Перекресток путей.
Середина.
- Ты чего вертишься?
- спросила жена.
Я не ответил.
ДМИТРИЙ
"Внутренний будильник" сработал исправно: за пять минут до внешнего. Сонно протирая глаза, выбираюсь из постели (жена при этом даже не ворочается, видя тридцать третий сон, - давно привыкла к моим интернет-подъемам ни свет ни заря). Накинув халат, плетусь в кабинет. С утра связь обычно хорошая (часов до восьми-девяти, потом начинает резко портиться), вот и приходится трудиться почтовым ассенизатором вместо сладкого посапывания в подушку. Не было печали, так модемы подключали...
Злодей-модем обиженно свиристит курским соловьем, подмигивает огоньками индикаторов: эй, чувак, чего брюзжишь? Это я, почтальон Печкин, принес заметку про вашего мальчика... наших мальчиков. Только я ее вам не отдам, потому что у вас документов нету!
Отдал.
Поскрипел, чаю попил (так и думал, что пролью!) - и отдал.
Подымите мне веки!
- вперяю туманный взор в крик души с нашего сайта. Некий сибирский "Миха", то ли с углубленного бодуна, то ли с эстетического иммунодефицита, на весь электронный мир орет нижеследующее (орфография автора сохранена по причине гениальности):
"Итак, ответте мне господа отчего вы столь грубо обошлись с моими земляками: Люком и Вованом, отказав им в наивной просьбе выслать Ваше фото с афтографом, а также не отреагировали на присланную ими же идею для, уверен, просто гениальной Эппопеи ?!!"
Отреагируем, друг Миха, непременно отреагируем...
Вот только штаны подтянем - и отреагируем.
Ага! Оно, родимое, то самое письмо из издательства, которого мы ждали. "Нас интересует... по возможности до конца месяца..." Стучу по клавишам на автомате: в первый раз, что ли? Строки привычными брызгами летят на экран: "...до конца месяца - вряд ли... на незаконченные книги мы договоров не подписываем... примерно в сентябре... с наилучшими..."
И так далее в том же духе.
Все равно в итоге будет как в прошлый раз - и смех и грех! Когда купцы бросили швырять виртуальные шапки оземь, прекратили виртуальный же торг и ударили наконец по трижды виртуальным рукам, сменив под занавес компьютер на телефон, на том конце провода прозвучал обегченный вздох:
- Ф-фух, договорились! Пойду-ка я, выпью по этому поводу рюмочку коньячку, чего и вам желаю... Кстати, а о чем роман-то?
Он, воздыхатель, думал, что мы шутили, когда ответили:
- Понятия не имеем!
Он даже рассмеяться соизволил.
Поспешно сохраняю почту в текстовом формате, сбрасываю файл на дискету и бегу одеваться, так до конца и не проснувшись.
Перед воскресной тренировкой ритуал - заход на книжную "балку".
* * *
"Балка" встретила нас веселым галдежом, разноцветными палатками и штабелями пачек с книгами. А также газосваркой: варили решетчатое ограждение, целясь в перспективе поставить у ворот сборщика-мытаря.
Народу всегда в воскресенье навалом, а сегодня и вовсе - не протолкнешься.
