В городе вы меня не ищите. Уехал я. Окопался в одном пансионате, кормят тут сносно (я им заплатил наличкой, без бумаг - попробовали бы кормить плохо!). Народу - никого почти что. Отдыхающих вообще нет, а обслуге я сказал, что я писатель, роман новый обдумываю и ищу уединения. И питаться привык чуть позже, чем у них в распорядке заведено: пусть они мне на столе еду оставляют, а когда я ее съем - это мои проблемы. Они так и делают, я почти ни с кем и не вижусь, разве что издалека. Тань, ты не волнуйся, денег у меня хватает, и домик нормальный, крыша не течет, и кормят... да, л уже писал.

Жаль, "Технология..." эта проклятая никак из головы не идет. Засыпаю а перед глазами кадры очередного занятия! Часто ловлю себя на провалах в памяти: оказывается, уже не просто сижу на скамеечке, а что-то отрабатываю - по ИХ методике! И все время тянет воткнуть кассету в видик. Закончить курс. Говорят, у наркоманов так бывает, когда очередной дозы нету.

И видик здесь есть, в салоне, и кассета с собой, и закончить-то всего ничего - меньше двух недель осталось!..

Пробовал по классической методе заниматься, как раньше... ну, ты, Ольга, знаешь - со стойками, с дыханием, не спеша...

Сходил даже на старое место, где мы экзамены сдавали, там аура хорошая. Сидел, три часа медитировал, экзамены вспоминал, тренироваться по-старому пробовал... Не помогает. Вы когда-нибудь пробовали заставить бейсбольную биту станцевать ката "Высокое Небо"? А я пробовал... потому как я себя такой бейсбольной битой и ощущаю.

Или багром с пожарного щита.

Корявым, твердым и... нет слова. Мертвым? Нет, не мертвым... Закостенелым, что ли? Близко, но опять мимо... Только если такой штукой ударить... Сбылась, называется, мечта идиота! Всем доказал, соревнования выиграл, теперь одним ударом человека убить могу... и убиваю.

Мерещится и вовсе чудное: будто у меня уже любое прикосновение - все равно что удар! Или не мерещится?.. Не знаю. Потому я от людей и сбежал чтоб больше никого ненароком... да, я уже писал.

...Нет, наверное, не любое. Сейчас вспоминаю: касался я все-таки людей время от времени - и ничего с ними не делалось. Зато когда хотел оттолкнуть, отодвинуть, когда злился... Вон, с Ленчиком набивку стучали так он об меня руку повредил. А любой обычный человек... Хотя мы с тобой, Ольга, в паре работали - и ничего! Это, наверное, потому, что у нас с тобой теперь энергетика однотипная, мы друг для друга безопасны... как багор для биты.

Ольга! Не смотри больше эти кассеты! Слышишь? Не смотри! Опомнись, пока не поздно! У тебя это уже началось - смотрел я твою телепередачу, не с начала, но смотрел. Как ты шестерых уродов уложила. Нет, уродам по заслугам, все правильно, молодец... но - хватит! Вот на этом и остановись. У меня ведь тоже поначалу все хорошо было: ну, ударил жлоба пьяного - он упал, отлежался, очухался. Хорошо! А потом ударил - и убил! Насмерть. Толкнул - вывих плеча! Сына за плечи встряхнул (прости, Таня, виноват, виноват, кругом виноват!) - теперь врачи никак откачать не могут!

Не доводи себя до этого! Лучше сейчас брось! Ну ее, эту крутизну, я ей уже и сам не рад. Оля, не надо продолжать! Не надо курс заканчивать! Слышишь?! Все, завязывай!

Потом только хуже будет. Меня теперь к этой кассете тянет, как пьяницу к бутылке или наркомана - к шприцу. Хожу кругами вокруг местного видеозала, еле себя удерживаю, прочь иду, а ноги сами обратно несут! Я наркотой никогда не баловался, да и пил по праздникам - но, наверное, "ломка" так и выглядит! Крутит всего, места себе не нахожу, а как глаза закрою - экран вижу. Я уж ее, заразу, и выкинуть хотел, в речку, или сломать, или сжечь веришь, рука не поднялась! Не смог.

В общем, пока держусь, но с трудом.

И еще голос этот... Нет, не голос, конечно (Тань, Оля, вы не думайте, крыша у меня еще на месте, не течет!.. Да, я уже писал). Короче, мыслишки подленькие закрадываются: а что, если досмотреть-таки, дозаниматься, до конца курс пройти?! Ну не станут же тогда у меня из глаз молнии сыпаться?! Может, наоборот, если полный курс пройти, я это дело контролировать сумею? В смысле, когда надо - включаться в "боевой режим", а в остальное время буду нормальный, как все? Может, так и должно быть: пока весь курс не пройдешь, контролировать себя не научишься? А потом все в норму придет? Вроде пистолета в кармане, который лежит до поры до времени, пока надобность не возникнет...

Одного боюсь: вдруг не мои это мысли! Вдруг проклятая "Технология..." мне их нашептывает, искушает, аки дьявол душу человеческую!

Боюсь я, Оля. Боюсь я, Таня. Что поддамся в конце концов, пройду до конца... И кем тогда стану?

А кем я уже стал?!

Вот только мечту жалко. Сколько лет искал, нашел в конце концов: вот оно, мастерство, умение, сила - бери, пользуйся, быстро и просто!.. А в итоге...

Жаль.

Вдвойне жаль: стану прежним (дай Бог!) - буду вспоминать себя теперешнего, с такими-то возможностями...

Нет, нет, Оля, не слушай меня!

Брось немедленно, слышишь?!!

Ладно, буду закругляться. Некоторое время пересижу еще - авось отпустит. Как только - сразу вернусь. Слышишь, Таня? Все будет хорошо! И с Шуриком все будет хорошо, он поправится, вот увидишь! Я тебя люблю, Таня. Я вернусь. Ты меня дождись. Ты меня обязательно дождись, я...

Все, пока.

Владимир".

ДМИТРИЙ

Я молча тушу в пепельнице сигарету и тянусь за бутылкой. Кажется, стоит выпить еще по одной.

Пока Олег читал, я, слушая его, одновременно изучал конверт, пытаясь изображать великого сыщика. Обратного адреса Монах не оставил, однако, в принципе, по почтовому штемпелю можно было бы определить, откуда отправлено письмо, и таким образом резко сузить круг возможных поисков.

Однако на конверте стоял штамп 125-го почтового отделения города Харькова, а это означало: письмо скорее всего отправлено с железнодорожного вокзала Левада. Или с автовокзала, который находится там же, буквально в двух шагах. Просто-напросто тот самый Андрей Шмалько, классификатор коньяков (впрочем, в народе он больше известен иными заслугами), обитает неподалеку от Левады, а номер его почтового отделения - как раз 125-й.

И что это нам дает? Да ничего! Приехал Монах из своего логова на электричке или на автобусе, вылез на Леваде, кинул письмо в ближайший почтовый ящик (внутри города быстрее дойдет) и обратно укатил. А куда именно

- черт его знает!

В письме он об этом тоже не распространялся.

- ...вот я и хотела спросить, Олег: может такое быть? Ну, о чем написал Володя?

Назвался сэнсеем, полезай в кузов! Мне небось она таких вопросов не задает. Хотя сейчас Олег скорее всего ответит то, что ответил бы и я.

- Раньше я бы сказал вам, Оленька: нет. Не может. Но после событий последних двух недель... Не знаю. Может быть, мир вывихнул сустав. А может - это все цепь дичайших совпадений плюс больное воображение Владимира. Не знаю. Не возьмусь утверждать однозначно.

Точно! Почти слово в слово. Уже в который раз: Олег вслух произносит мои мысли. И наоборот.

- Дело в том, что я начала за собой замечать... кое-что из того, о чем пишет Володя! И когда я прочла его письмо - мне стало просто страшно! А вдруг он прав, вдруг я тоже стану... опасной для окружающих? Вот, например: мне в последнее время неприятны чужие прикосновения. Я их старюсь избегать. Потому и дернулась, когда вы мне хотели руку поцеловать. Извините еще раз...

Олег очень серьезно кивает.

Шутки в сторону,

- Или если это и впрямь психоз - вдруг это... действительно из-за кассет? Я ведь когда от тех шеетерых отбивалась... я ведь и не помню ничего! Все как в тумане было. Потом прихожу в себя, а они на земле валяются...

- Да, Ольга, мы давно хотели узнать... Вы там на самом деле одна были?

- не выдерживаю я.
- Может, вы кого-то прикрываете? Чтоб не подставлять человека? Поверьте, это останется между нами! Можете даже имени не называть. С вами тогда был кто-то еще?

- Одна я шла. Одна!
- Ольга едва не срывается на крик и поспешно умолкает.

Я понимаю: она не врет.

- Что мне теперь делать?
- тихо спрашивает Ольга.
- Мне страшно! Я сама себя боюсь...

- А у вас тоже есть эта кассета, что у Володи?

- Кассеты, - поправляет Ольга.
- Две кассеты и альбом.

- Ну да, в рекламке еще написано было, - припоминает Олег.
- Может, на второй какая-то зацепка есть?

Он смотрит на меня.

- Может быть, - пожимаю плечами.
- Ольга, можно нам будет вторую кассету посмотреть?

- Посмотреть? Вы понимаете... я...

Она резко умолкает под обстрелом наших взглядов.

Кусает губы.

Краснеет.

- Да, можно.
- Так скорее заходят в кабинет к стоматологу, а не отвечают на пустой вопрос.

И на том спасибо.

- Мальчики (ишь ты!), а где может прятаться Володя, вы не представляете?
- напоминает о себе временно всеми забытая Монахова.

- На конверте штамп 125-го отделения. Отправлено с Левады или с автовокзала. Скорее всего, - сообщаю я Олегу свои выводы.

- Понятно. Ну-ка, давайте еще раз текст посмотрим. Что-то там такое было...

Олег вновь берет листки. Вертит их в руках, быстро бегая глазами по строчкам и шевеля губами.

- Я вначале хотела в милицию обратиться, письмо им показать, рассказывает между тем Монахова.
- Хорошо, что сразу не пошла, сначала знакомому своему позвонила. У него сын - юрист, консультант при Харьковской епархии. Так он, когда это письмо прочел, сразу заявил: "Не вздумайте нести в милицию! Он же пишет, что человека убил! И что он социально опасен. Розыск-то объявят - но, если найдут, посадят непременно. Еще и пару нераскрытых дел на него повесят. Так что не вздумайте..."

- Ну, полагаю, ваш консультант несколько сгустил краски, - спешу я успокоить разволновавшуюся Татьяну.
- Но посоветовал верно. В милицию с этим идти не стоит.

- Да, но я хочу его найти! Ведь видно же: ему плохо, ему помощь нужна!..

- Вот, есть!
- В голосе Олега пробивается азарт сыщика, напавшего на след.
- Монах... Владимир пишет: "Сходил даже на старое место, где мы экзамены сдавали, там аура хорошая. Сидел, три часа медитировал, экзамены вспоминал, тренироваться по-старому пробовал... Не помогает". Ты понял, Димыч?

- Понял!

Я обернулся к скульптурной группе "Недоумение" в лице двух женщин.

- Понимаете, наша школа карате каждый год сдает экзамен. Все группы с инструкторами плюс приглашенные. Так вот, это много лет происходит в одном и том же месте...
- Краем глаза я ловлю предупреждающий взгляд Олега и осекаюсь на полуслове. Он прав: не стоит пока говорить Татьяне, где это.

Еще кинется сдуру, спугнет Монаха...

- ...а раз Владимир пишет, что он сходил, а не съездил на старое место,

- значит, он окопался неподалеку. И мы подозреваем, где.

- Где?!
- Монахова вся подалась вперед, задев столик и едва не расплескав коньяк из рюмок.

- Извините, Татьяна, но пока мы не можем вам этого сказать. Думаю, завтра... нет, завтра не получится!., послезавтра мы сами туда съездим и все выясним. Мы ведь тоже не Шерлок Холмс с доктором Ватсоном. Поймите нас правильно...

Все сходится. Монах отправил письмо с Левады - а электрички на Змиев, через три остановки после которого надо выходить, чтобы попасть на "экзаменационную поляну", уходят именно оттуда! И как раз на той же станции, по другую сторону железнодорожного полотна, имеется вполне приличный дом отдыха, где мы с Олегом отдыхали семьями несколько лет подряд. Пару раз к нам туда на шашлыки приезжали друзья-знакомые - и среди них, кажется, был и Монах.

Сейчас дом отдыха пустует (не сезон еще), но какая-то обслуга из местных там есть всегда, и если приехать да сунуть денег (а деньги у Монаха есть, заработал на бедном Дагласе Дедже)...

- Не волнуйтесь, Татьяна, все будет хорошо! Вот и сын ваш на поправку пошел, и Володя жив, письмо прислал. Мы его постараемся найти. Послезавтра с утра и поедем. Все будет хорошо...

Мне бы и самому хотелось в это верить. Только многое мешает. Теряют на глазах сознание люди на остановке. Обмяк, не дышит старик. Попал в больницу Монахов-младший (слава Богу, очухался парень!). Убит американец. Рассказы Большого Босса и "бригадира" Калмыка, бывшего Олегова одноклассника. Сломанная рука Ленчика. Шестеро насильников искалечены вот этой застенчивой и несчастной девушкой, сидящей напротив меня. "Самая разрушительная система выживания". Как у Миши Успенского: "Всех убью, один останусь..!"

- А сейчас, если вы, Ольга, не возражаете, мы бы хотели взглянуть на вторую кассету.

- Конечно... Она у меня дома. Если хотите, можем поехать хоть сейчас.

- Поехали. Спасибо за угощение, Татьяна, а Владимира мы постараемся найти. Как только что-то прояснится - сразу как минимум позвоним.

- Погодите! Давайте я ему хоть записку напишу, на случай, если вы его найдете...

ОЛЕГ

...за окном, в промозглой темноте, ветреная Геба уныло кормила Зевесова орла. Занятие это, видать, за тысячелетия каторжных работ надоело Гебе хуже горькой редьки, гроза в начале мая выходила нудной и бесконечной, как зубная боль; и громокипящий кубок проливался на землю мелкой, дребезжащей в кронах деревьев моросью.

Воскресенье распинало себя на сыром кресте полуночи, чтобы воскреснуть через неделю.

Я сидел в комнате один, обложившись фолиантами разной степени потрепанности, и тупо смотрел в составленную мною же схему.

Этакое "Театр Но о времени и о себе".

Сидел.

Смотрел.

Даже правок не делал.

"1333 г.
- рождение Канъами Киецугу, основоположника национальной драмы и отца театра Но; годы жизни 1333-1384. Также начало новой исторической эпохи Муромати (1333-1573), искусство которой создавалось под эгидой воззрений дзэн.

1363 г.
- рождение Дзэами Киецугу (в дальнейшем - Дзэами Дабуцу), сына Канъами и величайшего теоретика-практика театра Но; годы жизни 1363-1443.

1374 г.
- Есимицу, третий сегун клана Асикага (1358-1408), посещает спектакль труппы Канъами "Окина", приходит в восторг и берет труппу под покровительство. Переезд труппы в Киото, а других трупп - в крупные города.

1384 г.
- после смерти отца Дзэами в девятнадцатилетнем возрасте возглавляет труппу.

1392 г.
- сегун Есимицу прекращает эру двоевластия (наличие двух императорских дворов, Южного и Северного), и на трон восходит сотый император Го-Комацу из северной, младшей ветви. Начинается расцвет экономики и искусства.

1394 г.
- рождение сына Дзэами по имени Мотомаса (семейное имя Дзэнсюн), выдающегося актера (1394-1432; умер скоропостижно при странных обстоятельствах). Также в этот год сегун Есимицу принимает на себя титул канцлера (высший в государстве, всего второй раз за всю историю пожалованный военному неаристократу) и номинально передает управление делами сегуната своему малолетнему сыну Есимоти.

1395 г.
- канцлер Есимицу принимает постриг, начиная вести жизнь "a la монашествующий экс-император".

1399 г.
- после трехдневных праздничных состязаний Дзэами Дабуцу признают лучшим актером Но.

1404 г.
- рождение младшего сына Дзэами по имени Мотоеси, в будущем буддийского священника.

1408 г.
- Дзэами и его труппа на гребне славы. Но умирает сегун-покровитель Есимицу, реальным сегуном становится сын последнего, Асикага Есимоти; для актеров труппы Дзэами начинается период унижения и травли. До 1428 года нет ни одного упоминания о спектаклях Но в Киото; также им запрещены выступления при дворе.

1428 г.
- после смерти сегуна Есимоти его сменяет на посту Асикага Есинори, покровитель племянника Дзэами. Начинаются еще более серьезные притеснения и репрессии..."

Нет.

Продолжить не получалось.