Я ощерился, выпуская призрачные клыки, и подмигнул Эльвире:

— Кто-то говорил, что отныне мы — свободны? Не ты ли это был, Куратор?! Ты был прав! Отныне мы свободны — свободны в своем выборе! Какими нам быть! Нам не нужна твоя Вечность, твоя равнодушная Пустота. Мы уходим.

— Вы… вы не сможете! Вам не хватит силы… энергии! Вы… — голос его сорвался, пустил визгливого, пронзительно-голубого «петуха».

Не так-то ты и бесстрастен, Куратор! Боишься остаться здесь в одиночестве еще на одну вечность? Ведь тут у вас тоже есть свои законы, что бы ты ни вещал нам о свободе. Если не придет смена, тебя не пустят в этот твой Свет! А за нас… за нас не волнуйся!

— Ты забыл, кто мы, Куратор! Ведь мы — вампиры. Сила? Энергия? Да здесь ее навалом! И мы возьмем ее! Эли, делай как я!

И потоки света устремились внутрь нас, наполняя до отказа горячей, упругой силой, ищущей выхода, ищущей…

ЭПИТАФИЯ

Блаженство рая я оставлю для нищих: У нищих духом должен быть Царь и Бог. Я — тварь земная, и на небе я лишний; И к черту вечность, какой в ней прок?! Группа «Ария», «Ночь короче дня».

— Знаешь, Эли, а я должен сказать тебе «спасибо»! — я с трудом оторвался от ее губ, но больше ничего сказать не успел, потому что ненасытной Эльвице, как всегда, показалось мало, а говорить и целоваться одновременно не могут ни вампиры, ни даже ангелы!

— Эльвица! Но я все-таки должен сказать тебе «спасибо»!

— Должен! — охотно согласилась она, плотоядно косясь на меня своими лукавыми изумрудами. — А за что?

— Тогда… я бы не смог — сам. Но убеждая тебя, я и сам смог поверить! — поверить, что мы можем не бояться солнца, что мы… Мы оба живы благодаря тебе!

— Ну, ты в этом тоже немножко поучаствовал! А что мы будем делать с майором Жаном и его людьми?

Я в очередной раз обласкал взглядом ее всю, с головы до ног. Да, это была она, моя Эльвица, живая, теплая, у нее билось сердце, и часто вздымалась маленькая упругая грудь, и у нее были такие жаркие губы! Она была — ЖИВАЯ! Мы оба были — живые!

Мы вернулись! У нас получилось!

А Куратор пусть ждет других дураков в своей полыхающей пустоте! Пусть бродит там бесплотным огненным призраком и вздыхает о нас, отвергших его рай, и о своей горемычной судьбе небесного привратника, у которого впереди — не одна вечность!

А мы с Эльвицей — мы… слишком плотские, что ли? Мертвые, живые — какая разница?! Тут Куратор был прав. Мы — плоть от плоти этого мира, и теперь, когда мызнаем…

— А ничего. Не убивать же их? Это теперь все равно что среди бела дня затеять перестрелку со слепыми и безрукими! Даже хуже. Они-то ведь нам уже ничего не могут сделать! Да нам теперь все это серебро с осиной — что слону дробина!

«Несчастный, ты получил то, чего хотел! — злорадно усмехается кто-то в моей голове. — Вся твоя „жизнь“ — это кровавая игра; сейчас ты вышел на новый уровень, получив последний и окончательный код неуязвимости — и игра потеряла смысл. Раньше у тебя еще могли быть противники. Теперь их нет и быть не может. И что дальше? Скучная, безоблачная вечность? Вечная скука?»

«А вот хрен тебе! — оскалился я в ответ. — Теперь у меня есть Элис! И вообще, я больше не собираюсь ни с кем воевать!»

Кажется, он не поверил, но, по крайней мере, заткнулся.

Ну и черт с ним!

Мы, обнявшись, пошли прочь, к выходу с кладбища — и никто не попытался выстрелить нам в спину серебряной пулей, и я даже не стал оглядываться, чтобы выяснить, почему. Не выстрелили — и ладно. Может быть, тоже что-то поняли. Нам было не до них. У нас имелись дела поважнее.

В первую очередь, разумеется, нам не терпелось забраться в постель. Ну да, да, такие вот мы с Эльвицей сексуальные маньяки! Видимо, это наши бесплотные блуждания по небу требовали теперь немедленной плотской компенсации!

Но до постели еще надо добраться. Можно, конечно, полететь — но как приятно просто идти вот так, обнявшись, никуда не торопясь, ни от кого не прячась, подставляя лица робкой ласке утреннего солнца!

Неужели, это — правда?! Неужели это не сон?!

От этой непрошенной мысли сердце гулко екает, замирая в груди. В принципе, я могу его и остановить — ничего со мной не сделается! Но лучше пусть бьется. Так веселее.

На мгновение перед глазами вновь возникают два тела в студне, скорченные тела на могиле…

Нет, нет!!! Это всего лишь фантом, причуда строптивой памяти, былой кошмар, ушедший в небытие, но все еще иногда скалящийся оттуда. Всего этого не было, не было!

А если и было? Какая разница! Теперь это осталось там, в прошлом.

Даже если мы сами создали этот мир вокруг нас, теперь он — реальность!

Единственная реальность!

Мы вырвались!

Я привлекаю к себе Эльвицу, чувствуя под рукой ее упругую талию — и мигом тону во взгляде ее волшебных изумрудов. С этого-то взгляда все и началось! И я ни о чем не жалею — как не жалел ни о чем никогда, с нашей самой первой встречи!

— Ведь теперь мы сможем помочь другим, Влад! Теперь мы знаем, что Путь Проклятых — это совсем не обязательно Путь Крови!

Не удержавшись, скептически хмыкаю. Бодисаттвы из склепа! Но, тем не менее, она права. Мы не будем стоять в стороне, как этот Куратор!

— Конечно, Эли! И совсем не обязательно умирать… — я на миг осекаюсь, почувствовав какую-то неискренность в собственных словах. Но продолжаю говорить по инерции.-…необязательно умирать, чтобы получить возможность парить под звездами, растекаться туманом и жить вечно! Ведь этот путь на самом деле — куда короче! Не нужны жертвы, не нужно прятаться в гробу от солнечного света — во всем этом просто нет необходимости!

Черт побери! А ведь мы действительно сделали немалый крюк на своем Пути — крюк, щедро политый кровью, устланный десятками и сотнями трупов! Если бы мы знали! Если бы мы зналисразу! Вера и уверенность, знание и незнание удавками захлестнулись вокруг наших шей; удавками, на которых повисли все те, кого мы успели убить, блуждая в потьмах.

Я ненавижу тебя, Куратор! Ты видел, ты знал — и не подсказал, не помог! Я никогда не мечтал стать убийцей — и не Генрих сделал меня им! Когда я впервые поднялся из гроба, на мне еще не было ничьей крови — и ее могло и не быть! Я мог стать таким, как сейчас — сразу! Я и Эли. Мы оба. А теперь… теперь поздно, Куратор! Кровь Светом не отмоешь.

— …Надо лишь найти… найти тех, кто готов принять наш дар, — шепчет Эли, но в ее голосе уже нет прежней уверенности. — Принять, поверить — сразу, без оглядки! Ведь мы же смогли? — она смотрит на меня в поисках поддержки — а я чувствую, как внутри медленно поднимается сладостная темная волна.

Сколько волка ни корми…

Благими намерениями…

— Да, мы отыщем тех, кто сможет. Мы откроем им путь! Мы…

Мы смотрим друг другу в глаза — и одновременно улыбаемся, слегка обнажая клыки.

Мы поняли друг друга.

Наверное, мы действительно сможем дарить людям тот мир, в котором живем теперь сами… Сможем? Дарить — без жертв, без необходимости убивать, а после безуспешно пытаться покончить с собой?

Сможем?

Ох, не уверен!..

Но… но мыпопытаемся! Мы непременно попытаемся!

Да, сами мы теперь не нуждаемся ни в чьей крови, ни в чьей жизни.

Да, мы больше никого не хотим убивать.

Но…

— Приобщение… Это ведь не убийство?

Мы снова понимающе улыбаемся друг другу и невольно оглядываемся по сторонам — словно в поисках… чего? Кого?

Мы оба понимаем — кого.

Потому что изменить себя до конца мы уже не в силах.

Приобщение!

Мы можем сколько угодно обманывать себя, что делаем это ради тех, кого приобщаем.

Но…

Что может быть сладостней этого пьянящего глотка безумия, глотка Вечности и мрака?

Глотка свежей крови, когда чужая жизнь перетекает в тебя?!!

Разве что то смертное блаженство, которое дарит умирающему поцелуй вампира!

Примечания:

1

2

3

4

5

6

7

8

9

Дмитрий Громов

Координаты смерти

Связь с Ковальским оборвалась через сорок восемь минут после его выхода. Поначалу этому никто не придал значения — кислорода в скафандре хватает на двенадцать часов, а то, что передатчик барахлит — так это уже случалось.

Через четверть часа Андре попытался связаться с Ковальским на аварийной волне, но Криштоф по-прежнему не отвечал. Нас охватило беспокойство, и Андре включил пеленгатор. Криштоф находился рядом со своей бурильной установкой, на участке № 1, куда он и собирался, но не двигался и на вызовы не отвечал. С тяжелым предчувствием я распорядился выслать вездеход.

…Через полчаса доктор вышел к нам. По его бледному, словно восковому, лицу стекали капли пота; глаза смотрели куда-то мимо нас. Несколько секунд он стоял молча, и никто не решался задать вопрос.

— Очень странная смерть, — произнес, наконец, доктор. Голос его звучал непривычно глухо.

— Две колотые раны на шее. Одна задела сонную артерию.

— Но скафандр…

— Скафандр пробит. Я знаю, эта модель выдерживает даже попадание метеорита — но не это самое странное. В его организме не осталось ни капли крови. Его высосали, как лимон, — доктор отвернулся.

С минуту все молчали, ошеломленные услышанным.

— Но ведь до сих пор считалось, что на Луне жизни нет, — растерянно произнес Шутхарт.

— Жизнь?! — вздрогнул Андре. — У кого это могут найтись зубы, способные прокусить термосиловой скафандр?!

— Док, вы можете найти этому какое-нибудь объяснение? — спросил я.

— Правдоподобное — нет.

— А неправдоподобное?…

— Вампир, — коротко бросил доктор, повернулся и скрылся за дверью медицинского отсека.

…Сверкающий лунный пейзаж простирался за обзорным окном. Вязкие, непроглядно-черные тени резко контрастировали с сияющими на солнце гранями, на которые было больно смотреть, и все это вместе казалось гигантской друзой причудливых кристаллов, плывущей в необъятной бархатной черноте Космоса, усеянной яркими немигающими глазами звезд.

Но сейчас меня не радовало это застывшее великолепие. Где-то там, в расщелинах, в черных провалах теней, притаилась смерть. Непонятная и страшная, для которой не преграда даже сверхпрочный противометеоритный скафандр. Смерть ждала.

«Что это было? Какая-то жуткая лунная тварь, ископаемое чудовище давно минувших геологических эпох? Пришелец из другого мира? Или действительно нечто сверх естественное, потустороннее, чему уже давно не осталось места на Земле?»

Но все эти предположения были чересчур фантастичны и попахивали дешевой романтикой. На деле все было проще и страшнее: погиб человек, причина смерти не ясна, и нам необходимо ее выяснить.

На Землю я уже обо всем сообщил, и теперь они там, в Центре, пребывали в полной растерянности, и ничего более дельного, чем «Усилить осторожность, меньше, чем по двое, из купола не выходить, при передвижениях использовать вездеходы» придумать не смогли — а до этого решения мы уже и сами додумались. Но теперь над всеми нами тяготела эта жуткая смерть, и каждый, помимо воли, пытался найти разгадку. Пока безуспешно.

— Серж, можно тебя на минутку? — Андре поманил меня за собой.

Мы вошли в лабораторию, и дверь за нами бесшумно закрылась. Андре молча заблокировал замок.

— Зачем?

— Нам надо поговорить без свидетелей. Иди сюда.

Мы подошли к спектрографу. На экране застыли обозначения химических элементов и ровные столбцы цифр.

— Что это?

— Спектрограмма соскоба с краев отверстий в скафандре Криштофа.

— Ты ведь знаешь, я не химик.

— Но тебе известно, что такое СТ-Супер?

— Конечно. Новый сверхтвердый сплав. Применяется в буровых работах…

— Так вот, скафандр Криштофа был пробит орудием из этого сплава.

— Не может быть! Ведь это же…

— Да. Сомнительно, чтобы существовало чудище, а тем более — вампир с зубами из СТ-Супер. Это убийство. И совершил его человек.

«До ближайшей станции не менее тысячи километров. Значит, убийца среди нас. Кто же он? Все время погруженный в свои мысли, но исполнительный и добросовестный Шелдон? Вынашивает свои черные планы? Вряд ли. Мало ли о чем человек может думать!.. Мечтательный романтик Шутхарт? Нет, этот скорее потенциальный герой, чем злодей. Док? Врач, нарушивший клятву Гиппократа? Специально запугивает нас своим вампиром?… Да нет, бред все это! Так ничего не получится. Можно подозревать с равной вероятностью кого угодно. Даже самого себя…

Стоп! Почему это с равной вероятностью? Ведь тот, кто убил Криштофа, должен был для этого выйти со станции!.. „Это же элементарно, Ватсон!“ Узнать, кто еще выходил вместе с Криштофом, и убийца будет изобличен!.. Слишком просто получается… Но, как говорится, все гениальное…

Так. Мы с Андре все это время находились в центральном посту. Значит, мы вне подозрений. Док. Что делал в это время док?»

Я набрал код медотсека. Экран мигнул, и на нем появилось чуть полноватое серьезное лицо дока в старомодных круглых очках.

— Скажите, где вы были вчера с одиннадцати до двенадцати?

— Вчера… Да как обычно, в оранжерее.

— Один?

— Нет, мне помогал Шелдон. А в чем, собственно… Ах, да, понятно. Нет, я не верю, что это мог сделать человек — это чисто физически невозможно.

— Ладно, спасибо. Я учту ваше мнение. Кстати, а вы не знаете, где в это время был Шутхарт?

— Наверное, на складе. Он говорил, что ему нужно проверить что-то из оборудования. Спросите у него.

— Понятно. Спасибо.

Я отключился.

В складе есть отдельный шлюз для выхода на поверхность. И если бы Шутхарт захотел незаметно выйти — лучшего варианта он бы не придумал. Вся загвоздка состояла в том, что установить, выходил Шутхарт со станции, или нет, было практически невозможно.

— Послушай, Серж, я думаю, стоит осмотреть то место еще раз. Может быть, остались какие-то следы. Надо найти этого… убийцу. Я чувствую, что опасность не миновала. Он не ограничится одним Криштофом.

— Ты знаешь, у меня тоже такое предчувствие. Я сам туда с езжу.

— Хорошо. Только не один. Давай, я поеду с тобой.

— Нет. Мы и так слишком часто уединяемся. Ни к чему вызывать у людей подозрения. Оставайся на станции. Заодно, кстати, присмотришь за остальными — ты здесь единственный, кому я полностью доверяю.

— Тогда езжай с Шутхартом — он лучше всех знает тот район, да и вездеход водит отлично.

Я слегка вздрогнул, но Андре, кажется, ничего не заметил. О своих подозрениях насчет Шутхарта я не сказал пока даже ему. Нельзя бросать тень на человека, не имея веских доказательств.

— О'кей. Возьму его.

Садясь в вездеход, я успел заметить, как Шутхарт что-то сунул под сиденье.

— Что там у тебя, Рауль?

— …Револьвер, — поколебавшись, ответил он.

— Во-первых, откуда он у тебя, а, во-вторых, зачем? — мои подозрения усилились.

— Привез с собой с Земли. На всякий случай. А сейчас — сам знаешь, зачем.

«Романтик!.. Или убийца.»

— Покажи.

Рауль нехотя вытащил из-под сиденья револьвер и протянул его мне. Это был здоровенный восьмизарядный «Кольт-ВК-1500-Магнум» 54-го калибра, предназначенный специально для стрельбы в вакууме. Даже здесь, на Луне, я почувствовал его тяжесть. В гнездах барабана поблескивали серебром головки пуль. А ведь это, кажется, действительно серебро!

— Ты что, зарядил его серебряными пулями?

— Да. У нас было килограмма три для припоя — из него и отлил.

— Значит, ты считаешь, что это вампир?

— А кто же еще?

«Он или дурак, или умело прикидывается».

Поколебавшись, я все же вернул револьвер Шутхарту.

— Ладно, поехали.