— Продумали они. Не чавкай! Раздражаешь…
— Нервный ты стал, Золотарь.
— С вами станешь…
— Да ладно! Ну, нокаут. Обычное дело.
— Обычное? Ты, терминатор! Ты хоть знаешь, что происходит во время нокаута?
— Что?
— В момент удара череп резко движется. Мой, между прочим, череп. Мозговые оболочки растягиваются — мои, между прочим, оболочки. Мозг по инерции тоже сдвигается.
— Твой, между прочим, мозг.
— Именно. И мой, между прочим, мозг ударяется о внутреннюю часть черепа.
— С образованием кровоподтека. Твоего, между прочим.
— Вот-вот. А тебе все хиханьки.
— Откуда такие подробные сведения? Про нокаут?
— Ночью приснилось.
Золотарь не врал. Приснилось — плоское, скучное.
— Бывает, — Чистильщик нахмурился. — Не морочь мне голову. Я и без тебя знаю анатомию нокаута. Ты мне еще про мозжечок расскажи. Который типа гироскоп и 3D-процессор.
— Правда? Мой мозжечок?
— У тебя нет мозжечка. Патология детства.
— Иди ты…
— Позже. Короче, извини и не злись. Что бы ты сделал на моем месте?
— Разобрался бы сперва…
На самом деле Золотарь валял ваньку. Приятно было корчить из себя униженного и оскорбленного. Видеть, как Чистильщик грубовато извиняется — не в лоб, а обиняками. Больше интонациями, выражением лица, чем словами. Пусть поерзает, кинг-конг. А так — считай, брат, отделался легким испугом.
Малой кровью, могучим ударом.
Мужское достоинство не слишком пострадало. Наверное, заслуга нокаута. Обнаружив, что верх в отключке, низ решил не усугублять. Два дня ныл ушиб бедра. Медсестричка — та самая, круглолицая — обихаживала травму. Смазывала, прикладывала, лелеяла, как родного. Не без курьезов — пациент очень стеснялся, когда не мог сдержать возбуждения. Медсестра хихикала. Больной, вы идете на поправку, смеялась она. Семимильными шагами. Пожалуй, в случае чего она не отказала бы. В лечебных, сами понимаете, целях.
Золотарь все собирался это проверить.
— Нет, какой апперкот! — Чистильщик не мог угомониться. — Класс! Надо Петровичу показать, он оценит.
— Там везде камеры? — вдруг спросил Золотарь. — У нас?
Чистильщик стал серьезен. Остановил просмотр. Перестал жевать. Лицо его прояснилось — так радуется учитель, когда любимый ученик с шестой попытки догадывается, что Волга впадает не в Ледовитый океан.
— В «нижнем котле»? Везде.
— И на кухне?
— Даже в сортире.
— А у тебя? В студии?
— И у меня. Вплоть до балкона. И в подъезде.
— Нас целый день снимают?
— Да.
— Значит, не мы исследуем? Значит — нас?
Чистильщик кивнул.
— А я все жду, — сказал он, закрывая ноутбук, — когда ж ты это сообразишь.
2— Тебя это унижает?
— Нет.
— Задевает? Давит на гонор? Типа, тварь дрожащая?
— Нет.
— Врешь!
— Нет.
Я очистил банан. Привет, доктор Фрейд, банановый теоретик! Получив коленом в пах, выбирают самый большой фрукт — для компенсации. Говорят, есть вьетнамские кабачки — те вообще анаконды. Отрежешь кусок, новый вырастает.
— Я и раньше подозревал, что сижу под увеличительным стеклом. Занимаемся ерундой… Вынюхиваем. Фиксируем. Вмешиваемся по пустякам. Как пацаны, сражаемся с Черным Блоггером…
— Как пацаны? — переспросил Чистильщик. И подмигнул: — А что? Армия Трясогузки снова в бою. Мне нравится. Пацаны пацанами, а статистики мы натаскали — вайлом. Аналитики в ножки кланяются. Ты о другом подумай, Золотарь. Вот у тебя — нюх. На атомное дерьмо. И у меня нюх.
— На что?
Ответ я знал.
— На таких, как ты. Каждому — свое. А вот почему у нас нюх, откуда взялся, как работает… Для того и камеры присобачили. Обидишься теперь? Уйдешь?
— Ты еще скажи, что от нас уходят только вперед ногами.
— А если скажу?
— Гертруда, выпей яду. Никуда я не уйду… Изучайте на здоровье. Ты мне лучше скажи: как там Шиза?
Чистильщик некоторое время молчал, изучая огрызок яблока.
— Так тебе ж Карлсон звонил, — наконец сказал он.
— Звонил.
— И что сообщил?
— Что в целом — нормалек.
— Етить-колотить?
— Не без того.
— Ну и правильно. Амнезия у Шизы. Выборочная. То помнит, это не помнит…
Мне вспомнилась биография Якова Голосовкера. Философ, литератор, знаток античной и немецкой поэзии. Задолго до Булгакова написал роман о Сатане на Патриарших прудах. Был там еще такой титан — Иисус. Рукописи не горят? — рукопись Голосовкера сгорала дважды. И судьба приложила руку, и друзья не поленились разжечь печку, пока автор хлебал лагерную баланду. Свет увидела третья переработка — сильно измененная, под названием «Сожженный роман». Свои дни Голосовкер закончил в психушке, как булгаковский Мастер. В халате, в шапочке. Память мудреца превратилась в дырявое сито. Забыл, как пишут. Забыл, как читают. Корчился от душевной боли, забыв греческий…
— Что значит — выборочная? — спросил я.
— Ты не волнуйся, ладно?
— Я не волнуюсь.
— Ну и хорошо. Все она помнит. В целом. Даже слишком. Помнит, как качала с Ритой орхидеи. Как Карлсон наехал на нее за превышение траффика.
— За что?
— За превышение. У Карлсона, по Шизиной версии, сетка начала тормозить. Народ на взводе, разосрались в полный рост. А тут ты… Ты только не волнуйся, да?
— Я тебя сейчас убью. Бананом.
— Короче, ты стал ее лапать. При всех. Ты давно на нее глаз положил.
— Я?!
— Ну не я же. Стал лапать — грубо и цинично. Она тебя ударила. Вас растащили, ты поднял кипеш…
— Я?
— Ты, брат. Ты вообще скандалист и бабник. Тут пришел я, весь в белом, и вступился за Шизу. Дал тебе по морде. На этом Шиза отрубилась и очнулась уже в больнице. Не здесь, в другой клинике. Она мне сто раз на день звонит. Спрашивает, как твое самочувствие. Костерит меня, обзывает гориллой. У вас с ней одинаковые представления о гориллах.
Чистильщик засмеялся. Слишком легко, слишком весело. Обаятелен, с харизмой, а актер из него никудышный. Это он меня успокаивает. Дескать, с Шизой — нормалек, вместо шока — ложная память, и слава богу… Разговор напомнил мне чат. Слова, слова, слова, как утверждал бедняга Гамлет. Палата, окно, ваза с фруктами — обои для монитора.
— Она хочет тебя проведать, — добавил Чистильщик. — Но стесняется.
— Думаешь, это Зараза?
— Амнезия? Удаление опасных воспоминаний?
— Да.
— Нет, Золотарь. Заразе на исполнителей плевать. Это Шизе просто повезло.
— Как Рита? — спросил я.
— Ты только…
— Иди к черту. Я знаю, что она в «Докторе Сане». Корпус «Березки», второй этаж.
— Ты был у нее?!
— Нет. Я у медсестры выяснил. Как она?
— Я ей Белова сосватал. Косметический хирург, гений. К нему очередь — как отсюда до Луны. Контурная пластика и все такое. Сделают в лучшем виде. Нос не глаз, спасибо тебе…
— Она не выходит. Сидит сиднем в палате.
— Женщина, Золотарь. Это мы, гориллы, хоть с носом, хоть без — по Невскому проспекту. Я с ней говорил. Она все помнит. Все. Абсолютно. Как резала ноздри. Как хотела выколоть глаз. Как радовалась увечьям. Представляешь? Радость. Удовольствие. И полная анестезия. Это она тоже помнит. Лучше б, блин, забыла…
— Для кого лучше?
— Для меня. Для аналитиков, понятно, хуже. Рита — аналитик. Курирует 3-й отдел. Живцом напросилась сама. Вроде тебя.
Он замолчал, отвернувшись. Ну конечно. Вот мы и подошли к главному.
— Я не напрашивался.
— Неужели?
— Ну хорошо. Напрашивался. И ты мне отказал.
— Не отказал. Это был эксперимент, Золотарь. Риту формально объявили жертвой. Рита стучала по клавишам. Рита зарегистрировалась в этом долбаном форуме. Ты сидел рядом и давал советы. «Живец» — и консультант. А шарахнуло по вам обоим. Ты понимаешь, что это значит?
— Выходит, Заразе по барабану, кто зарегистрировался, а кто советовал?
— Выходит, что так.
— Нам и Карлсон помогал! И Умат!
— Мало помогали. А то б и их накрыло.
Он взял второе яблоко. Ярко-красное, с желтым бочком.
…и сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: «не ешьте ни от какого дерева в раю»? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло…
Я зажмурился. Не помогло. Текст стоял не перед глазами. Исчезло лишь яблоко в пальцах Чистильщика. А фрагмент «Бытия» остался. Мартовской сосулькой он таял где-то во мне. В сотрясенном мозгу? В отбитом мозжечке?
Что бы на это сказала моя бывшая?
— Она не разбирает, Золотарь. Вы с Ритой для нее были единым целым. Это один из результатов эксперимента. Я бы сказал, самый важный. Формальности Заразе неинтересны. Она видит больше, чем написано на экране. Чукча номер 36 не знала, что вас двое. А Зараза попала в яблочко. В два наливных яблочка. Без промаха. Почему?
— Почему?
— Не гони картину. Над результатами работают.
— Значит, есть еще результаты.
— Конечно. Монитор Шизы.
— Шутишь?
— Ни капельки. Его разобрали по молекулам. Изучили под микроскопом. И знаешь, что? В момент импицирования настройки монитора изменились. Самопроизвольно. Изменения не ахти какие, так сразу и не заметишь. Но в комплексе…
Он сунул мне распечатку. Филькина грамота. Samsung SyncMaster 940N. Диагональ 19''. Время отклика 8 мс. Контрастность 700:1. На второй странице вверху стояла большая «шапка»: КЛЮЧЕВЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ. И ниже: разрешение, яркость, контрастность… цветовая температура… «черный шум»… черная орхидея…
Цифры в ассортименте.
— Ну и что я тут должен понять?
— Ничего. Я тоже чайник, — ухмыльнулся Чистильщик. Похоже, он уже стоял баран бараном перед каким-то спецом, вертя в руках эту распечатку, и теперь отыгрывался на мне. — Нам достаточно знать главное. Зараза импицирует объект с помощью монитора. Хотя есть предположения, что монитор — лишь один из способов воздействия. Работает все: вплоть до тембра гудения кулера…
— Так это же решение проблемы! Забить в железо невозможность самопроизвольного изменения настроек. В случае чего пусть антивирус поднимает хай. И отключает все нафиг. Это реально?
— Реально. Даже программку надзора состряпали. За день, на коленке.
— И как?
— Отлично. При наличии такой программы монитор сгорает в течение трех дней. Без видимых причин. Любая модель. Ведется работа по адаптации, но, думаю, впустую. Слишком простое решение. Пошли на воздух, что ли? Душно тут у тебя…
3Парк выглядел в меру запущенным. Клумбы, урны, беседки. Фонтанчик. Дорожки аккуратно подметены, скамейки блистают свежей краской. И в то же время — лохматые шевелюры кустов, «живые гроты» из нависающих ветвей, паутина тропинок уводит в «чащу»… Такая благоустроенная дикость требует больше усилий, чем порядок «французских» парков с их выверенной геометрией.
«Доктор Сан» не бедствовал.
На одной из скамеек играли в шахматы. Двое пожилых гроссмейстеров словно перенеслись сюда из сада Шевченко, чудесным образом сменив пиджаки, скроенные по моде 70-х, на шикарные халаты. Увлечены партией, шахматисты пропустили бы 3-ю мировую войну, начнись она прямо сейчас. Зато в ближайшей беседке раздался торопливый шорох. Не удержавшись, Золотарь сунулся внутрь. На него затравленно таращил глаза здоровенный красномордый мужик в спортивном костюме от «Nike». Обнаружив, что это не врач, а свой брат-пациент, мужик плюнул в сердцах — и, отвернувшись, заново раскурил вкусный «бычок».
Углубившись в дальнюю часть парка, где, кроме них, никого не было, Золотарь с Чистильщиком остановились под липой — матерой, огромной. Одуряюще пахло весной. Воздух можно было резать ломтями и намазывать на горячий хлеб вместо масла.
— Что еще мы имеем с виртуального «гуся»?
— Полный комплект. Пух-перья летят, шкварки благоухают…
— И шкворчат так, что сатана в аду обзавидуется! — Золотарь машинально потер скулу. — Только это все феномены. Внешние проявления. Возбудители, импы, жертвы… Нюхачи, в конце концов! Следствия. Как насчет источника? Первопричины? Самой Заразы? Статистики, небось, уже терабайты скопились! Что, нет версий?
— Вы просите версий? — спросил Чистильщик голосом актера Копеляна. — Их есть у меня. Даже с избытком.
— Это плохо. Значит, ни одной правдоподобной.
— Есть одна. Основная, она же рабочая. На вот, почитай. Умный человек писал. Я все равно лучше не изложу.
Увидев канареечно-желтую папку с грифом «ДСП», Золотарь ощутил разочарование. «Для служебного пользования»? А он-то губы раскатал на три нуля секретности! И цвет у папки несерьезный. Нет, чтоб черный. Или красный… Может, желтый — это намек? Цвет дурдома?
Сигнал ожидания на светофоре?
АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА № 186От координатора [тщательно зачеркнуто] отдела
Ямпольского М. А.
Директору [тщательно зачеркнуто]
Ясенюку Г. О.
Перечень и результаты анализа существующих версий природы сетевого феномена — так называемой «Заразы» («Тварь», «Морид», «Мизантропный транслятор», «Черный Блоггер» и т. д.); далее — СФ (сетевой феномен).
1. Группа внешних антропогенных версий:
а) «Мстители» — интернет-пользователи, мстящие «в реале» за обиды и оскорбления в сети.
б) «Черный Блоггер» (ЧБ) — маньяк (группа маньяков), отслеживающий угрозы в сети и приводящий их в исполнение.
в) «В'uртухаи» — тайная гос. организация, отслеживающая нежелательные высказывания, направленные против существующего гос. строя и отдельных чиновников и политиков. Устраняет неугодных, маскируя свою работу под действия ЧБ.
2. Группа внутренних антропогенных версий:
а) «Мизантроп». СФ является результатом преднамеренных действий хакера (группы хакеров). В сеть был запущен полиморфный вирус с нестандартными функциями.
б) «Цербер». СФ — вышедшая из-под контроля система защиты нового поколения, разработанная спецслужбами или военными программистами.
в) «Киллер». СФ — боевая программа, разработанная спецслужбой (ЦРУ, Моссад, ФСБ, китайская контрразведка). Сейчас проходят ее испытания в виртуальном пространстве перед целенаправленным использованием.
г) «Приблуда». СФ — непредусмотренный побочный эффект использования широко распространенной программы (комплекса программ).
3. Группа внутренних не антропогенных версий:
а) «Тварь». Самозарождение в сети неразумного виртуально-электронного существа. «Тварь» реагирует на определенные раздражители. Ее реакция — выбросы «черного шума». Здесь выделяются два подпункта:
а-1) Реакция «твари» — результат срабатывания инстинктов (условных рефлексов).
а-2) Реакция «твари» — безусловный рефлекс, вроде дефекации.
б) «Зараза». СФ — болезнь сети, возникшая естественным путем. «Черный шум» — «гнойные выделения» вирт-организма.
в) «Интеллект». СФ — компьютерный разум. Здесь выделяются два подпункта:
