И поспешил домой, к ждавшей меня Элис.
Надо было серьезно объясниться с девчонкой — но когда, старательно заперев за собой дверь, я вошел в комнату, все заготовленные по дороге фразы мгновенно вылетели уменя из головы.
Моя Эльвица ждала меня в кровати, совершенно обнаженная, приняв позу, явно высмотренную в каком-нибудь «Плэйбое» или «Пентхаусе».
Она меня соблазняла!
И, надо сказать, делала это весьма успешно: я едва удержался от того, чтобы немедленно не сорвать с себя одежду и не прыгнуть к ней в постель.
— Хорошо смотришься, — с голосом я все же не совладал, и он прозвучал более сипло, чем обычно. — Некрофилией, значит, решила заняться? — я грубил ей намеренно, но ничего у меня из этого не вышло.
— Думаешь, обижусь? — она подмигнула мне — знаю, мол, что у тебя на уме, и знаю, какой ты «целомудренный». — И не надейся! Лучше лезь в постель, и займемся наконец тем, чем положено заниматься влюбленным.
— Чтобы спать с вампиром, надо хотя бы школу закончить! — строго заявил я, уже сдавшись, но все еще по инерции сопротивляясь. Ну не хотел, не хотел я ломать ей жизнь — ноона сама сделала свой выбор!
Я заставил свое лицо посинеть, дал проступить трупным пятнам, обнажил в кривой ухмылке пожелтевшие клыки: когда я захочу, я могу выглядеть и так.
— А я как раз сегодня последний экзамен сдала! — ничуть не смутившись, сообщила мне с кровати Эльвира. — Ты еще о родителях моих вспомни. Я им до лампочки! Сказала, что замуж выхожу — так они даже внимания не обратили! Решили, что я пошутила! В общем, хватит меня запугивать — я тебя уже всяким видела. Прекрати этот маскарад и иди ко мне! — скомандовала она — и я, махнув на все рукой, подчинился. В конце концов, если она так хочет, то почему я должен сопротивляться? Видит Бог — я сделал все, что мог!..
Я был у нее первым — но она была горячей и страстной, как будто уже знала толк в любовных играх. Ей было больно — но я мгновенно снял эту боль — уж на это-то моих способностей хватило! Я плыл в волнах ее тепла, купаясь в них, и я чувствовал, как бесконечная нежность к ней растворяет что-то в моем закоченелом и заскорузлом от крови мозгу, как я словно оттаиваю, и тело мое становится теплым… На мгновение мне даже почудилось, что у меня бьется сердце.
А потом все произошло само собой: знакомая, трепещущая в ожидании голубая жилка под бархатистой кожей, мой нежный, совсем легкий поцелуй, почти незаметная ранка…
Ей не было больно.
Она понимала, что происходит, и глядела на меня сияющими, полными смертного блаженства, счастливыми глазами, постепенно подергивающимися мутной поволокой.
Она уходила, уходила из жизни — ко мне, в мой мир, и я уже ничего не мог сделать: так было назначено Судьбой…
Я чуть не упустил тот неуловимый миг, когда жизнь на мгновение как бы зависает, покидая тело — но все же почувствовал его, спохватившись в последнее мгновение — и, одним движением вскрыв жилу на своей руке, притиснул этот брызнувший багрянцем фонтанчик к ее губам, даря ей то, чего она так хотела, не понимая, чего лишается, и что получает взамен. Она была еще совсем ребенком…
Потом я отнес ее — обмякшую, уже не живую, но еще не Восставшую, в соседнюю комнату, бережно уложил в стоявший там гроб. (Из этого гроба в свое время восставал и я. Давно следовало его выбросить, но — дурацкая сентиментальность не давала! Ностальгия, понимаешь!.. Кто ж мог подумать, что он еще пригодится?!)
Аккуратно задвинул крышку.
Это — ритуал.
Спи, любимая.
До завтра.
Поцелуй был нежным и трогательным. Я заворочался, сладко потянулся — и открыл глаза.
Небольшие аккуратные клыки, блеснувшие у нее во рту, когда она улыбнулась, отнюдь не портили мою Эльвицу. Моя ответная улыбка вышла немного грустной: все-таки мне было немного жаль ту жизнерадостную и непосредственную Девочку Эли, которая умерла вчера.
Впрочем, мне тут же предоставилась возможность убедиться, что характер моей Элис ничуть не изменился:
Вставай, соня! Пора на охоту! Я проголодалась! Кого мы сегодня будем есть?
ГЛАВА II
THE UNFORGIVEN[7]
Как много девушек красивых
— Но слушай, друг, протри очки!
— У них зеленые глаза
И вертикальные зрачки!
1
Как вампир, она была бесподобна! Лучшей подруги, напарницы и любимой я не мог себе и желать! Какой соблазнительной и доступной умела она казаться — так что я бы даже начал ревновать, если бы не знал, что она всего лишь играет. Но играла она идеально, не сфальшивив ни разу! И когда сопящие от возбуждения парни устремлялись за ней в темноту проходного двора или глухого закоулка — там уже ждал их я. Конечно, пищу выбирал я, придерживаясь своего старого, хотя, по большому счету, достаточно глупого принципа: употреблять в пищу исключительно бандитов, «гопников» и прочую «урлу». Да, конечно, охотиться на этих типов довольно интересно, но…
А вот моя Эльвица с радостью приняла правила этой кровавой игры, доверив мне выбор жертв (которых мы все, с легкой руки Генриха, обычно называем «клиентами»).
Похоже, Эльвица действительно считала, что мы занимаемся благородным делом — очищаем город от всякой мрази. Я не стал разубеждать ее в этом. Пусть «живет» этой иллюзией. На самом деле мы просто питались, а заодно искали острых ощущений, которые, пусть ненадолго, но дает такая охота. Что же касается совести, то она у меня уже давностала весьма сговорчивой. Прав был Генрих!..
Так вот, «клиенты» сворачивали в заранее облюбованную нами подворотню или иное укромное место, один из парней нетерпеливо подступал к Эльвире (а обычно их было двое: одного нам с Эльвирой было мало, но мои «подопечные» в последнее время взяли моду никуда не ходить поодиночке — и это оказалось нам только на руку!). Эльвира тут же сама прижималась к нему, обнимала, ее губы касались шеи «любовника», в глазах вспыхивали хищные зеленые огоньки…
Странно: у меня, насколько я знаю, глаза светятся красным. А у нее после смерти даже цвет глаз не изменился!
Криков не было ни разу; как правило, «клиент» вообще не успевал понять, что умирает.
«Это было так приятно, когда ты пил из меня, — призналась мне как-то Эльвира. — Ты был так нежен… Я стараюсь с ними поступать так же — чтобы им не было больно.»
Так что «клиент» обычно даже не пытался сопротивляться, до самого конца так и не сообразив, что с ним происходит.
А вторым, стоявшим чуть поодаль, тем временем занимался я. Я не был столь нежен, как Эли, но мои «клиенты» тоже не успевали крикнуть.
Так что Эльвира очень быстро стала первоклассной охотницей — она схватывала все прямо на лету: принципы отбора «клиентов», приемы охоты, умение заметать следы, маскируя наши трапезы под «обычные» убийства. При этом она одновременно ухитрялась оставаться все той же непосредственной и наивной девчонкой, что и при жизни. Похоже, она просто не обратила внимания на собственную смерть — для нее это было несущественно! В душе она уже давно была вампиром — с того дня, как познакомилась со мной и сделала свой безумный выбор!
А может быть, еще раньше?…
Нет, все-таки она была немножко crazy!
К примеру, она была уверена, что вампир непременно должен спать в гробу. Даже в квартире. Я с удовольствием предоставил ей свой, поскольку давно уже прошел через этиглупости и предпочитал спать на кровати: тройные черные шторы, глухие ставни и пуленепробиваемые жалюзи давали вполне надежную защиту от солнечного света, который для нас смертелен.
Один день Эльвица честно проспала в гробу; следующим утром она забралась в него уже без особого энтузиазма, а посреди дня, когда я, как и всякий порядочный вампир, еще спал мертвым сном, я вдруг почувствовал, что кто-то пытается забраться в мою кровать.
Разумеется, это была Эльвица. В тот день как следует выспаться мне так и не удалось: от объятий мы быстро перешли к ласкам, а затем и к их естественному продолжению; но одним разом мы оба не удовлетворились, и все повторилось снова, а потом еще раз… Короче, заснули мы только под вечер, а вскоре уже пора было вставать и отправляться на охоту…
После этого Эли уже не выделывалась и спала в кровати вместе со мной, и, надо сказать, спать с того времени я стал куда меньше: нашлось занятие поинтереснее!
А взять хотя бы ее попытку среди бела дня (когда, опять же, вампирам положено спать, но ей это было до лампочки!) — ее попытку раздвинуть шторы: в квартире, видите ли, слишком мрачно! Хорошо, что мои шторы так просто не раздвинешь: они закреплены наглухо и закрыты сверху пуленепробиваемыми жалюзи — свое убежище я оборудовал на совесть. Но Эли это не остановило, благо сила у нее теперь была вампирская, и если бы я вовремя не оттащил ее от окна, то мы бы и пикнуть не успели, как превратились в две кучки пепла!
— Извини, я забыла! — виновато улыбнулась она — и при виде этой улыбки у меня сразу опустились руки, и я не стал ей вычитывать, а вместо этого отнес в постель и поспешилдоказать, что не сержусь на нее.
Впрочем, больше подобных смертельно опасных «проколов» она не допускала. Одного раза ей было вполне достаточно.
А вообще это были самые счастливые дни в моей «посмертной жизни». Мне казалось, что я опять ожил, что мы с Элис снова стали людьми; мы больше не были холоднокровными вампирами — мы жили, и наши тела действительно теплели, соприкасаясь — но в глубине души я знал, что это — лишь иллюзия жизни. Очень опасная для вампира иллюзия. И что скоро это невозможное, небывалое счастье, неположенное таким, как мы, проклятым, — кончится.
Я был прав.
Но беда пришла значительно быстрее и совсем не с той стороны, с какой я мог предполагать.
* * *Конечно, мне не следовало отпускать ее на охоту в одиночку, но она настолько хорошо усвоила мои уроки, вела себя настолько непринужденно и естественно, что я отпустил ее, даже не особенно упираясь. Разумеется, я ее как следует проинструктировал, предусмотрев практически все — кроме того, чего предусмотреть не мог! С другой стороны, что, если б я удержал ее тогда? То же самое произошло бы через неделю, через месяц — какая разница?! По-моему, она замыслила это, когда была еще человеком. А вышибить из ее головы какую-нибудь идею, пока она сама не убедится в ее бесперспективности, было просто невозможно — уж это-то я знал по собственному опыту!
Эльвира решила «облагодетельствовать» парочку своих приятелей! Я думаю, вы уже догадались, как именно. Ведь ей действительно нравилось быть вампиром, и она даже не могла предположить, что кому-то это может прийтись не по вкусу! Так что, ничуть не мучаясь сомнениями, она выбрала двоих, с ее точки зрения наиболее «достойных», и вполне грамотно провела с ними обряд Приобщения. Согласия у парней она, естественно, не спрашивала, считая это само собой разумеющимся, а когда такая соблазнительная девица, как Эльвица, (прошу прощения за каламбур) сама вешается тебе на шею, возражать, понятное дело, никто не станет!
Так что вскоре в городе появились еще два молодых вампира.
То-то я еще обратил внимание, что Эли возвращается домой какая-то осунувшаяся. Конечно, Приобщение даром не проходит, крови и сил на это уходит порядочно, а тут — два приобщенных за неделю! Как у нее вообще еще оставались силы заниматься со мной любовью?! Впрочем, наэтоу нее сил всегда хватало.
Все раскрылось еще через пару дней. Элис предусмотрела почти все: перетащила своих «крестников» в темный подвал, куда не проникал солнечный свет, и потом забегала проведать их и «наставить на путь истинный». Одного она не учла, самого главного: парнине хотелибыть вампирами! Но Эли была уже не в силах что-либо изменить — и она бросилась ко мне. За помощью.
2
Первый мальчишка неподвижно лежал на ворохе пыльного тряпья, брошенного на продавленный топчан у самого входа — и лишь слабо пошевелился, когда мы вошли: один безучастный взгляд в нашу сторону, и снова — полная неподвижность. Пятно серой обреченности, исходящей по краям зыбкой дымкой, и лишь в самой сердцевине — тусклые багровые огоньки. Да, этот практически безнадежен.
Второй сидел в углу и чуть покачивался в обшарпанном кресле-качалке, закрыв лицо руками. Мрачная чернота, но в ней — нет-нет, да и проглядывали яростные багровые сполохи. Этого еще, может быть, удастся вытянуть. Только стоит ли?
— Да, Людоедка Эллочка, натворила ты дел, — пробормотал я.
Кажется, Эльвира впервые обиделась, но тут же поняла: да, сама виновата — и с надеждой заглянула мне в глаза.
— Им можно помочь?
— Сомневаюсь. Но попробую. Эй, парни, я понимаю, как вам сейчас хреново, но попробуйте на некоторое время сосредоточиться и послушать меня. Ничего не обещаю, но вы, по крайней мере, сможете четко уяснить, что с вами произошло, и какой у вас теперь есть выбор. Ну так что, будем слушать?
Лежащий слегка пошевелился и открыл глаза. Даже попытался сесть, и со второй попытки это ему удалось.
— А ты кто такой? Доктор? — неприязненно осведомился сидевший в углу, не отнимая рук от лица.
— Ага, — ухмыльнулся я как можно веселее, хотя на душе у меня скребли кладбищенские крысы. — Добрый доктор Айболит!
— Тогда вали отсюда своих зверей лечить, пока цел, — посоветовали мне из угла. — А от этой… держись подальше, а то станешь таким, как мы. Хочешь?
— Ты опоздал, приятель, — оборвал его я, чувствуя, что парня вот-вот понесет. — Яужетакой, как вы — и именно поэтому знаю, каково вам! Только я с этим в свое время справился — а вы пока нет. И справитесь ли — зависит только от вас!
— Так ты… тоже?! — он наконец отнял руки от лица, и я увидел потеки от слез и тонкую струйку крови, засохшую в углу рта. — Вы?! — он наконец узнал меня. Виделись пару раз в той компании, где я познакомился с Эльвирой.
— Я. А теперь заткнись и слушай! И ты слушай. Эльвира — вампир. И сделала вампирами вас. Не перебивать! Меня не интересует, верите ли вы в вампиров. Вы теперь сами одни из них, вернее, из нас, так что поверите, никуда не денетесь. Она не хотела вам зла — скорее наоборот, но она не учла, что вы просто не готовы к такой трансформации. Ведь вампир — это не просто живой труп, не просто изменение физиологии и еще кое-чего — это прежде всего состояние психики, состояние души, если хотите! Это надо принять, какданность, поверить в это — и все. Разглядеть «черный огонь» в глубине своего седрца — и постараться раздуть его. Никакого «научного объяснения» тому, что произошло свами, у меня нет и не будет. Я и сам вампир — и уже довольно давно. Вот, смотрите.
Я широко оскалился, продемонстрировав клыки, а потом медленно поднялся в воздух и некоторое время парил под потолком.
— Значит, все-таки правда, — обреченно выдохнул тот, что заставил себя сесть на топчане.
— Правда, — угрюмо буркнул парень в кресле. — Я это уже и сам понял. Ты вот скажи лучше, раз такой умный, что нам теперь делать? Как жить дальше?
— Хороший вопрос, — кивнул я. — Только жить вам уже не придется. И мне тоже. Мы все — мертвые. Молчи, Эльвира, мне лучше знать! Мы — мертвые, и для поддержания своего посмертного существования должны регулярно убивать живых и пить их кровь. Вот так.
— А по-другому — никак нельзя? — робко подал голос парень с топчана.
