Монах тоже поначалу таким казался. Приходил, занимался, на тренировках не сачковал, глаза внимательные... А потом - пропадать начал. По другим школам шастать. Из одних его гнали вскорости: им медали нужны, на кой им бесталанный Монах? Другие оставляли, с радостью: еще бы, экий собеседник! Потом, правда, опять гнали; или он сам уходил - на поиски. Все доказать тщился; и добро б себе самому... Вот до сих пор и ищет незнамо что. Так и не понял: не, бывает секретов, не бывает волшебных палочек. А бывает только работа, ежедневная, изнурительная, - вот и весь секрет...
- Ну, а меня бы ты, к примеру, к себе в контору взял?
- криво усмехается Монах.
- Нет, - честно отвечает Ленчик.
- Почему?
- Кажется, Монах искренне удивлен.
- Рожей не вышел?!
- Рожа здесь ни при чем. Характер у тебя не тот. И, ты уж извини, возраст. Поздно исправлять.
- А у них - тот?
- презрительно кивает Монах в сторону, куда удалились "ребятишки".
- Нет. Пока нет. Но будет - тот.
- Ладно, допустим.
- Монах явно обижен. И поделом: кто его просил лезть не в свое дело? Сам нарвался. Хотел честного ответа - и получил.
- А вот насчет возраста... По-моему, ты, Леня, ошибаешься.
И Ленчик понимает, куда разговор катится. Монах явно завелся: задело за живое, что таланты его великие никто не признает. Вот и очередной скептик в том числе.
Он становится в некое подобие стойки и с рычанием больного носорога лупит воздух. Наверное, ему кажется, что эти движения неотразимы.
- Ну как?
"Как? Да все так же. Как год назад. Как два года... пять... десять..."
- думает Ленчик, но вслух произносит:
- Честно, Володя? Не впечатлило.
- Да, наверное, - неожиданно сникает тот.
- Тут с предметом работать надо. Иначе не видно.
- Ну давай станем, набивочку постучим, - предлагает Ленчик.
- Только недолго, мне по делам пора.
Жаль Володю обламывать, но и врать ему противно.
- Набивочку?
- Монах смотрит испытующе, редко моргая белесыми ресницами.
- Ну давай постучим. Только аккуратно.
Аккуратно так аккуратно.
Стали. Верх, центр, низ. И с другой руки... Казалось бы, проще некуда. Первый год. Но Володя поначалу все равно путается, и Ленчику приходится вслух повторять: "Дзедан, чудан, гедан. Дзедан, чудан, гедан. Дзе..." Руки у Монаха деревянные. Он и раньше весь зажатый был, а сейчас - так совсем. Зажатый... дзедан, чу... ах ты черт!
Левое предплечье взрывается резкой болью.
Ленчик рефлекторно делает шаг назад, и очередной удар партнера уходит в пустоту, в результате чего Монах едва не падает. С равновесием у него всегда были проблемы.
- Ленчик, что с тобой?
- Володя явно испуган, но отнюдь не растерян. Перестарался, да?
- Да с рукой что-то...
- Слушай, может, тебе в травмопункт надо?
- Монах суетится вокруг, но близко не подходит, словно опасаясь прикоснуться к старому знакомому.
- Ничего страшного. Я сам.
- Ну, ты извини, Ленчик... Но ведь я ж тебе говорил! Говорил!
- В его голосе вдруг прорывается едва сдерживаемое торжество.
Сегодня он доказал. Доказал... что?! Что человек, который толком ничего не умеет, за какие-то полгода, пока Ленчик с ним не контачил...
Морщины комкают лицо Ленчика: неудачно повернулся, и боль внутри предплечья злобно дергается.
Монах прощается и быстро уходит, загадочно пообещав как-нибудь забежать в гости и "все-все рассказать".
Дела...
Рентген показал трещину лучевой кости. Через час Ленчик уже мог любоваться своим новеньким гипсом, который ему предстояло носить две недели. И потом еще месяц - щадящий режим.
В такси на него неожиданно накатила дурнота, и очнулся Ленчик только у самого своего дома. Рука почти не болела, но все тело было ватным, чужим, и противно саднил крестец.
То, чего он боялся больше всего на свете.
Поднявшись к себе, Ленчик набрал телефонный номер.
ДМИТРИЙ
Настроение с утра было крайне пакостное. Писать хотелось не больше, чем плясать вприсядку, но я все-таки заставил себя сесть за компьютер. Вывел на экран файл романа, над которым мы сейчас работали. Пробежал глазами два-три написанных позавчера абзаца. Текст казался искусственным, будто матерчатый тюльпан: вычурность фраз, чужой, надуманный быт, мистические навороты...
Бывает.
И, к счастью, не очень часто. Главное, не верить ни собственной хандре, ни собственному восторгу, когда любое слово кажется шедевром на века.
Ох, помню, морока была: воспитать в душе персонального "адвоката дьявола"!..
Конечно, глупо ждать от литературы точного подобия обыденности. Никто и не обещал снимать кальку с реальности - и все же... Когда живьем сталкиваешься с тайной, иллюзорные миры, даже выписанные скрупулезнейшим образом, блекнут сами собой. И, честное слово, пусть лучше внезапные смерти, люди в обмороке и засекреченные "Белые Журавли" остаются на бумаге - там им самое место! Когда все это нагло вторгается в твое собственное бытие, каковое, согласно общепринятому мнению, определяет твое собственное сознание... Меньше всего ощущаешь себя героем, готовым рубить гордиевы узлы, а после с мечом или "узи" в руках становиться на пути злодеев! Мы граждане тихие, в меру законопослушные, наша милиция нас хоть и хреново, а бережет...
Вот только: что сказать тому же пану следователю, когда вместо явного состава преступления или улик - одни смутные подозрения, попахивающие жареной подругой-мистикой? В лучшем случае пан следователь, даже самый умный из всех сыскарей, вежливо тебя выслушает, пожмет плечами и откланяется. В худшем - направит на обследование в психушку.
И остаешься ты с Его Величеством Случаем-маразматиком один на один. Ну, пусть не один - вместе с парой друзей. Три занюханных мушкетера. Что это меняет? Как можно докопаться до истины, и даже докопавшись - что вы, милейший, станете делать? Кинетесь очертя голову спасать мироздание, как это неизменно творят на голубом экране соотечественники покойного Дагласа Деджа? Много вы навоюете, много наспасаете! Эк занесло!
- перестрелка в центре города, вертолет с небес, "бог из машины", из шестисотого "мерса"... Тут какому-нибудь вполне реальному подлецу дашь по морде - а он на тебя в суд! И засудят как миленького...
Черт, совсем мысли куда-то не туда заехали! Люди добрые, это ж полный бред получается: Володька Монах - скрытый ниндзя-черепашка, от одного касания которого люди мрут, как мухи, или гипс примеряют?! Ахинея! Сами видели из-за шиповника, как они ногосуйствовали! Движение корявое, руки-крюки, сам ударю, сам прилягу, сам доеду до врача... Я пусть не Божественный Кулак в отпуске, пусть и рядом не лежало, но даже я вижу!
Вот только американца Монах все-таки убил. Бойца-профессионала, здорового, как бык! И эти, в троллейбусе, - там вообще полный беспредел...
Опять не о том думаю! Черт с ним, с Монахом, - работать надо! Работать, работать... Мы ведь честные литераторы, а не агенты по расследованию аномальных случаев, как в "Секретных файлах"! Работать... все равно мы ничего... стоп! Наш герой: обычный человек, не сыщик и не великий воин, пусть из другого века и из другой страны. У него - сходная проблема, только еще похлеще, чем у нас. Он тоже не может понять, что происходит, но происходит не с кем-то, а с ним самим! Вот ведь оно, его состояние!
Через минуту я уже самозабвенно барабанил по клавишам, выбросив наконец из головы эту идиотскую историю.
* * *
- В общем, ничего.
- Олег меряет кабинет шагами вдоль и поперек, и я, сидя во вращающемся кресле, машинально поворачиваюсь вслед за ним. Славное время обеда миновало, и послеобеденная сиеста нами давно отдана под обсуждение сделанного в первой половине дня.
- Даже, можно сказать, весьма ничего...
- Ты финал главы прочел?
- Прочел.
- Внимательно?
- Трижды очки протирал. Чистым платочком. Там серединка малость сбоит, надо подрихтовать по свободе, а так вполне. И монах реальный, выпуклый, без дураков...
- Еще бы! Махнет рукой - улочка, отмахнется - Ленчик поломанный!
- Димыч, окстись! Не Монах, а монах! Кстати, ты заметил: мы все время пытаемся забыть об этой истории, выбросить ее из головы - а она, зараза, упрямо напоминает о себе. Словно кто-то нарочно задался целью втравить нас в эту пакость!
- Заметил, - угрюмо бурчу я.
- Прямо какой-то "За миллиард лет до конца света"!
- И Володька Монах в роли Гомеопатического Мироздания!
- хмыкает Олег, явно пытаясь пошутить, только отчего-то смешно не становится ни ему, ни мне.
Да еще вдобавок противно дребезжит телефон. Если и это происки Гомеопатического Монаха... Протягиваю руку к трубке, но в соседней комнате меня опережает жена. Через закрытую дверь доносится ее непреклонный голос:
- Да, Олег Семенович у нас. Но он сейчас занят. Перезвоните позже. Все-таки жена у меня молодец! Если бы не она, звонками бы совсем
достали!
- Они с моим мужем работают. Перезвоните... а я прошу вас... ну хорошо, я сейчас поинтересуюсь. Подождите.
Фантастика: прорваться через мою половину!
- Олег, тут тебя спрашивают.
- Супруга явно недовольна, что нас беспокоят.
- Говорят, по важному делу.
Дважды фантастика: видно, перед этим звонили к Олегу и сумели выцарапать у его жены мой номер телефона!
Мой соавтор с унылым вздохом берет трубку.
- Да, я слушаю. Да...
- Это второе "да" звучит слегка растерянно, что на Олега совсем не похоже.
- Я понял... а чем я... ну хорошо, давайте встретимся. Метро? "Пушкинская"? Да, вполне. Договорились, через час, на выходе, возле кинотеатра... Ну, нас-то узнать несложно: двое бородатых мужчин среднего возраста, оба в джинсах, один - с черной бородой и в очках, другой - с рыжей и без очков... Дмитрий, мой партнер и соавтор, хороший знакомый вашего мужа... Да, мы подойдем обязательно.
Олег аккуратно кладет трубку на рычаг и поворачивается ко мне. Медленно, словно пытаясь собраться с мыслями.
- Звонила Монахова. Жена Володи. Хочет с нами переговорить.
Олег выдерживает паузу и заканчивает:
- Монах пропал. Из дому.
ОЛЕГ
Почему-то всегда представлял себе Монахову супружницу (Монашку?!) совсем другой. По голосу? по ассоциации с самим Монахом? по чудной прихоти воображения? Так и виделось: усталая, чуть грузноватая женщина с блеклым лицом, тронутым ранними морщинами, макияж сооружен впопыхах, синяки под глазами разлеглись внаглую; в каждой руке по здоровенной авоське - хлеб, консервы, бананы вперемешку со школьными учебниками, втридорога купленными на книжном толчке...
А вот и шиш тебе, фантазия моя замечательная!
- отлеталась, голубушка! Передо мной вполне миловидная дама лет эдак... э-э-э... бальзаковского возраста, со следами былой красоты на лице, и следов этих более чем достаточно. Одета со вкусом, стильно, и косметики (недорогой, но вполне, вполне, это я вам как бывший гример говорю!) ровно в меру - "штукатурка" слоями не отваливается, как у некоторых леди Макбет Мценского уезда.
- Здравствуйте, Олег...
Многоточие понимается однозначно - как невысказанный вопрос.
- Можно без отчества. Просто Олег.
- И просто Дмитрий, - немедленно напоминает о себе мой соавтор, сияя улыбкой Фредди Крюгера, дорвавшегося до сновидений детского сада в полном составе.
Улыбка производит впечатление.
- Ну, в таком случае - просто Татьяна, - через силу улыбается и Монахова. Я вижу, вижу с предельной отчетливостью: эта с виду благополучная женщина держится на пределе. На самом краешке истерики, нервного срыва, битья посуды и бессвязных выкриков - но она держится. И будет держаться, сколько понадобится.
Молодец.
Уважаю.
Мало ли, как тебя жизнь-малина приложила? Совершенно не обязательно выплескивать свое дерьмо на лысины окружающих.
- Татьяна, тут рядом, в "Тайфуне", открытая веранда. Тишь да гладь, и народу в это время немного. Присядем?
- Да... Да, конечно.
Будь мы сами, непременно взяли бы пива. Его, родимого, и хочется - с пеной, со свежими пузырьками... Мы с Димычем переглядываемся и по молчаливому согласию страдаем: пьем кофе. Растворимый. А Татьяне, выслушав ее пожелания, берем кофе с коньяком. Коньяк отдельно, в пузатой рюмочке. В целом наша дама держит хвост пистолетом, вот только когда она достает из сумочки пачку сигарет, а потом из пачки - тонкую и длинную "Vogue" с ментолом... Пальчики-то дрожат?.. Дрожат. И зажигалка тщетно щелкает колесиком, искря впустую, - раз, другой, третий, уже с заметной нервозностью...
Димыч успевает вовремя. Две сигареты слепыми кутятами тычутся в синеватое пламя, и я незаметно морщусь, угодив в дымовую завесу.
Плевать, привык.
Жена приучила.
Да и сам был грешен... ох и грешен!.. Бросил.
Давно, еще в институте.
- Вы понимаете, Олег... Короче, Вовка пропал. Вот, - повторяет Татьяна то, что я уже имел честь слышать по телефону.
- Два дня назад. Я уже всех его знакомых обзвонила, кого знала, и в милицию заявила...
- Больницы обзванивали?
- Димыч всегда отличался редкой тактичностью.
- Неотложку?
Еще б про морги вспомнил!
- Обзвонила, - кивает Монахова.
- И... морги тоже. Говорят: такого не зарегистрировано.
- Ну, если там нет - это, пожалуй, к лучшему?!
- Да, вы правы! Но... я не знаю, где его искать! А у нас еще и сын в реанимации, под капельницей... Вот, нашла ваш телефон. Он... Вовка часто о вас рассказывал, называл сэнсеем, учителем. Вот я и подумала - может, вы знаете...
Учителем, значит, называл? И прослезился?! Сразу вспоминается неприятный смешок в трубке: "Ты только вот о чем подумай, сэнсей, ты крепко подумай: двенадцать лет жизни - коту под хвост! А, сэнсей? Что скажешь?!"
Ничего не скажу, Монах.
Промолчу.
- А может... Татьяна, вы извините, что я лезу не в свое дело!
- но может, у него появилась женщина? Другая женщина?!
Шкура следователя, в которую я лезу с упрямством, достойным лучшего применения, трещит по швам.
Вот-вот разорвется.
А что делать, если волей-неволей первым делом на ум приходит долговязая девица с лошадиным лицом, телезвезда и гроза нетрезвых насильников?!
- Нет... то есть да, но - не в том смысле! Нет, к той женщине Вовка бы никогда не ушел!
Знаешь, "просто Татьяна", это еще бабушка надвое вилами по воде! Всяко в жизни бывает... хотя учтем: Ольгу-мордобоицу ты, похоже, видала и соответствующие выводы сделала.
Вполне разумные выводы.
- Значит, Володя вдруг просто так взял - и исчез? С бухты-барахты? И ничего странного вы до этого за ним не замечали?
Сакраментальный вопрос. Вечный, из основных интересов бытия: "Кто виноват?", "Что делать?" и "Вы за ним ничего странного?.." А куда денешься - язык сам вопрошает!
Язык мой - враг мой.
"Где враг твой, Каин?" - вот он, Господи, во рту болтается, без костей...
- Замечала! Еще как замечала!
Вот те раз!
- А конкретнее можно? Только мы сразу должны вас предупредить: нам неизвестно, где сейчас находится Володя. Но, если мы будем в курсе ситуации... Мало ли - вдруг окажется, что мы знаем кого-то из его знакомых, о ком вы и не подозревали? Сами понимаете...
"Просто Татьяна" понимает. Она все понимает и так энергично кивает головой, что я начинаю опасаться за сохранность ее шейных позвонков.
А еще я почему-то думаю об американце, умершем после боя с Монахом. Проклятье, ведь сто раз же зарекался творить добро и спасать утопающих!.. По лицу Димыча видно: наши мысли текут в сходном направлении.
Шерлок Холмс и доктор Ватсон, понимаешь!.. Эркюль Пуаро и Нат Пинкертон!.. Доктор Джекил и мистер Хайд!.. Нет, эти, кажется, из другой епархии.
Жена Монахова гасит сигарету в кофейном блюдечке.
