Все когда-то случается в первый раз, философски подумал Мартин. Потеря девственности, блин комом, советы королям. Наверное, я виноват. Это Гоффер придумал название прожекту – и корил себя за витиеватость. Зовись прожект проще, его величество бы сразу…
Впрочем, Эдвард II оценил прожект, как «своевременный». Король похвалил капитана «за державное мышление» и дал распоряжение подготовить соответствующий указ. После чего счел вопрос решенным и благополучно о нем забыл.
Канцелярия, где сидели известные труженики, кинулась исполнять монаршью волю. Со всех ног кинулась, просто из штанов выпрыгивала – капитан ждал месяц, полгода, год… Наконец терпение у него лопнуло. Он явился в канцелярию и поставил вопрос ребром. Вопрос постоял, качаясь – и покатился.
– Прожект? – спросили у капитана. – Какой прожект?
Сдержав гнев, Штернблад кратко, по-военному, изложил суть.
– Ну да, конечно! – просияли канцелярмейстеры, похожие на живчиков-солитёров, и нырнули в каталожные ящики. – Входящий номер 1374/126-бис. Не извольте беспокоиться!
Мрачный взгляд капитана не произвел на паразитов никакого впечатления. Испортить им настроение не смог бы и демон, явись инфернал за справкой. Разные являлись. Канцелярия – не геенна, тут не очень-то развоюешься.
– Его величество распорядился…
– Разумеется! Все силы брошены!
– Когда будет готов указ?
– Как только, так сразу! Идет перепись контингента. Определение областей целевого использования согласно расовым особенностям. Учет потребности армии и служб. Опрос населения. Схема распределения по регионам. Предстоит большая работа. Но, уверяем вас, наше ведомство с ней справится!
– Когда?!
– Зайдите через месяц. Мы предоставим вам коэффициенты расчета квот согласно численности и плодовитости…
Очень хотелось завязать солитёра узлом и посмотреть, как мерзавец станет развязываться. Но Руди сдержался. Имей его прожект первоочередную важность, стоило бы подать «жалобный рапорт». А так – без толку. Все при деле, работа кипит.
Глядишь, лет через десять выкипит!
В итоге капитан решил действовать проверенными методами. Указ – указом, а хочешь что-то сделать – делай сам.
Хомобестии служили Реттийской короне и раньше. Эскадрон гусар-китоврасов отлично показал себя в ряде пограничных стычек. Псоглавцы сотрудничали с Бдительным Приказом, выслеживая преступников – успешно, хотя и с большой неохотой. Роль ищеек претила их гордому племени. Отряд русалок на рейде Порт-Фаланда пустил на дно треть пиратской эскадры, спасая осажденный город. Гривастых леонидов кое-где зачислили в ландсвер, и вокруг сразу воцарилась тишь, да гладь, да Ползучая Благодать.
Однако эти случаи являлись исключениями из правила. К сотрудничеству миксантропов привлекали в провинции, по инициативе местных властей. А наглядный пример, по замыслу Штернблада, был необходим в столице. Чтоб маячил у всех на глазах, приучая: держава видит в каждом подданном человеческое, а не звериное начало, чего и вам желает.
Поначалу капитан хотел заполучить леонида. Лучше – двух. В почетном карауле люди-львы – в парадных мундирах, а?! – смотрелись бы неотразимо! Любой монарх, приехав в гости, обзавидуется. Да и боеспособность у леонидов на высоте.
Для службы в лейб-страже требовались абсолютно надежные кандидаты. Пока шла проверка леонидов из ландсвера, Штернблад почесал в затылке и выписал патент на имя Доминго, сына Ворчака. С псоглавцем он был знаком, видел его в деле и мог за Доминго поручиться.
Надо же с чего-то начинать!
Болезнь Томаса Биннори, любимца короля, натолкнула его еще на одну мысль. Когда лекари и маги-медикусы оказались бессильны, именно капитан дал Эдварду II совет обратиться к «альтернативному специалисту». Он не зря изучал таланты миксантропов. Если гарпии удастся вылечить барда…
Замысел ни шатко ни валко претворялся в жизнь. Вот только ревнители «прав человека» досаждали. При любом удобном случае они вставляли капитану палки в колеса. Виданное ли дело – хомобестия во дворце? Это вам не зверинец! Что? Не тварь дикая? Имеет право? Ну и пусть имеет, на здоровье. Где-нибудь подальше, в резервации.
Столица – для людей!
«Хоть кол им на голове теши! – недоумевал капитан, готовый начать тесать колы на дубовых головах. – Неужели бездельники опасаются, что миксантропы потеснят их с насиженных местечек? Точно, зверинец…»
– Старею, что ли? – вслух произнес Штернблад. – Устаю, брюзжу… Мне что, больше всех надо? Новое требует уймы усилий – или неожиданного подхода. Пахать, как вол; ужалить, как змея. Понимаешь, Мартин?
– Да, учитель. Но ведь вы в этом мастер!
– В чем я мастер? В интригах? В борьбе под ковром? В политике? Нет, дружок, в таком бою я банален и предсказуем. В сущности, мы с тобой оба такие. Двое вояк беседуют за чашкой чая – что может быть банальнее?
Мартин хотел возразить. Он уже открыл рот для страстного монолога – и вдруг замер, прислушиваясь. Нет, не почудилось. Внизу кто-то настойчиво барабанил в калитку.
– Пойду, погляжу, кто там.
Капитан кивнул, и Гоффер тенью выскользнул за дверь. Вернулся он в сопровождении Доминго, сына Ворчака. Псоглавец хромал. Шерсть на нем стояла дыбом. Один глаз заплыл, второй налился кровью, грозя вылезти из орбиты. Мундир, равно как форменный плащ, недавно полученный из портняжной мастерской, был изодран. Правый рукав держался на честном слове, верхние пуговицы кто-то вырвал с мясом.
– Пр-ростите, капитан. Подр-р-рался.
– Дуэль?
– Нет. Р-разбой.
– Кто?
– Не знаю. Сильный пр-ротивник.
– Ты его порвал?
– Я его пор-рвал, – в рыке Доминго клокотала гордость.
– Насмерть?
Псоглавец замялся.
– Не знаю. Др-рянь! Мундир-р-р испор-ртил! А мне в кар-раул…
Через два часа Доминго заступал на свое первое дежурство – в Гранд-Люпене, у дверей королевской опочивальни. К счастью, Эдвард II еще днем укатил в загородную резиденцию, где и остался на ночь. Но караул у главной спальни его величества обязан сменяться по расписанию.
– Я распоряжусь, чтоб тебя заменили.
– Нет, капитан. Это мое дежур-рство. Мне нужен мундир-р.
– Хорошо. Мартин, седлай лошадей. Мы едем в казармы. Любой почтет за честь одолжить Доминго мундир и плащ.
«В моем присутствии», – мысленно добавил Штернблад. Он не сомневался в добром расположении своих головорезов, увидевших рядом с псоглавцем любимого капитана.
Caput X
Вознаградим поэта за труды,
Пусть купит, бедный, хлеба и воды,
А больше ни гроша ему, мерзавцу –
У горькой жизни сладкие плоды!
– Итак, универсальные методики накопления маны…
Студенты зашушукались, косясь на бакалавров, приглашенных для демонстрации. Кручек не стал делать замечаний. Пусть молодежь расслабится, почувствует себя в привычной тарелке. Иначе практикум не даст ощутимых результатов.
– Первый способ, на котором я хочу заострить ваше внимание – пляска ноометров. Магов этой специализации еще называют гармониками. Их профиль – взаимосвязь природы и Высокой Науки, единство и конфликт «искусственного» и «естественного». Прошу вас…
На середину двора вышел стройный, изящно сложенный бакалавр. Легкая желтизна кожи, припухшие веки, разрез глаз – все выдавало в нем уроженца Турристана. Неудивительно – учение ноометров зародилось именно там, в вечном противоречии солончаков и виноградников, усилиями мудреца аль-Тейяра Шаррадена. Надев на голову колпак из войлока, похожий формой на могильный обелиск, бакалавр опустил руки – те повисли плетьми – и замер, словно окаменел.
– Перед началом демонстрации вы должны считать мана-фактуру объекта…
Большинство группы умело считывать мана-фактуру – третью «кисею», помимо ауры и умбры – еще до поступления в университет. Все, кто прошел личное обучение у наставника, быстро освоили этот несложный навык. Другое дело, что считывали они поверхностно, не углубляясь в нюансы.
Но для первого знакомства хватило бы и беглого взгляда.
Остальные за два-три занятия освоили базовые приемы и не слишком отставали от более опытных сокурсников. Кручек боялся лишь за гарпию, и, как выяснилось, зря. Процесс не требовал существенных затрат маны – тысячные доли декасингеля, ерунда. Среднего уровня Келене хватало с лихвой. Зато у гарпии были и явные преимущества. Считывание мана-фактуры переводит зрение в так называемый «птичий сектор». Монокулярность, когда объект в каждый момент времени виден лишь одним глазом; невероятная четкость изображения, постоянный фокус, не зависящий от расстояния…
Юношей Матиас Кручек долго привыкал к нечеловеческому видению. Ломило затылок, текли слезы. Нападала «вертишейка» – он вертел головой, словно его глаза и впрямь были плотно закреплены в глазницах. А гарпия воспринимала «птичий сектор», как родной.
Впору позавидовать.
– Следим за танцем…
Бакалавр сбросил на землю черный плащ. Оставшись в просторных белых одеждах, ловко переступая ногами, он начал кружение. Голова запрокинулась назад, руки раскинулись в стороны: правая ладонь – к небу, левая – к земле. Он оставался на месте и крутился волчком, ускоряясь.
Марыся Альварес украдкой отвернулась – ее затошнило.
– Смотреть! – велел доцент, от которого не укрылось движение студентки. – Следить за потоками маны! То, что вы видите, называется Пряжей Стихий. Методика разработана Абдуром аль-Руа из Сарбона…
Преодолевая тошноту, Марыся вгляделась – и ахнула. Природная мана закручивалась куделью вокруг танцора. Из кудели вытягивались суровые, мышиного цвета волокна. Светлея, будто их прихватило морозцем ядреного зимнего утра, они наматывались на бакалавра, как на веретено. Затем в резервуарах маносбора начиналась перемотка на многочисленные мотовила.
Мана-фактура танцора напоминала целую толпу неистово крутящихся плясунов – экстаз, забвение, утрата рассудка.
– Запоминайте систему счета. Три нити собранной маны – чисменка. Двадцать чисменок – одно пасмо пряжи. Девять пасм – мот. Если мот чистый, его можно протянуть через серебряное кольцо и хранить вне мага. Одно из явных преимуществ способа. После занятия посмотрите в учебнике, сколько это будет в сингелях по шкале Кирхмайера…
Марыся вздохнула: чудесный способ, но не для нас. Разве что на голодный желудок…
– Достаточно. Благодарю вас.
Бакалавр прекратил вращение, подобрал с земли плащ и накинул на плечи. Он даже не вспотел – лицо оставалось сухим. Дождавшись, пока Кручек проведет блиц-опрос и убедится, что все оценили метод по достоинству, танцор вернулся на прежнее место.
– Второй способ – Великая Безделица. Мастер Андреа, не откажите…
Андреа Мускулюс встал перед студентами. Малефик сам вызвался служить объектом демонстрации. Ну, не вполне сам – доцент вчера долго жаловался, что для Великой Безделицы у него нет подходящего бакалавра, а те, кто есть – мелочь пузатая… Тут опомниться не успеешь, как предложишь свои услуги. Ладно, долг платежом красен. Устроим лабораторку по сглазу, пригласим доцента в объекты.
Пусть только попробует отказаться!
– Методика разработана Нихоном Седовласцем. Помимо таланта к Высокой Науке, знаменитый маг был человеком монументального сложения…
Раздевшись до пояса, Андреа с удовольствием поиграл мышцами. Наградой ему служил восторг женской половины группы и хмурая зависть мужчин. Великая Безделица, подумал малефик, это вам не флюгером вертеться. Это серьезно. Это солидно. Опять же, если дар откажет, можно носильщиком портшезов устроиться.
– …результат налицо: великолепная мускулатура, развитые плечи…
Марыся строила глазки могучему демонстранту. Хором фыркнули Клод и Хулио – тоже нам, богатырь Аникей! Сила есть, ума… э-э… В целом, хорошо, когда сила есть. А еще лучше, если ты вовремя вспомнил, что этот здоровила – вредитель высшей квалификации. И тебе придется ему зачет сдавать.
Давай, Марыська. Авось зачтется.
– Начинайте, мастер Андреа…
Упершись лбом в собственную ладонь, а вторую руку заведя за спину, к пояснице, малефик наклонился вперед. Студенты ахали и охали, глядя, как у демонстранта вздрагивают по очереди отдельные мышцы. Левая грудь превратилась в камень – и обмякла. Настал черед правой. Эротично задали ритм ягодицы. Живот превратился в рельефный панцирь, чтобы сразу утратить форму. Бицепсы и трицепсы плясали джигу, уступая друг другу место на сцене.
По телу бродила дрожь, оставляя за собой области «гусиной кожи». В глубине, под пупырышками, в мышцах копилась мана – молочно-белые волоконца, переложенные красной «склейкой».
– Главная трудность методики Нихона – избавление от усталости. После «Великой Безделицы» маг делается бодрее, чем был раньше. В идеале упражнения выполняются лежа, лучше – на диване или в гамаке. Мастер Андреа, спасибо. Скажите, вы уже освоили лежачий вариант?
– Да, – с гордостью отозвался малефик. – И диван, и гамак.
Все имели возможность убедиться, что дыхание его осталось спокойным. Марыся подумала кое о чем, и вздохнула так, что юному Яцеку, сидевшему рядом, кровь бросилась в лицо.
– Можно вопрос? – подняла она руку.
– Спрашивайте.
– Скажите, а у девушек… Ну, я имею в виду метод…
– Не стесняйтесь. Здесь все свои.
– Мне очень понравилась методика. Но я не хотела бы…
– Превратиться в силача? – Кручек правильно понял суть вопроса. Это спрашивали на каждом курсе. – Не волнуйтесь, сударыня. У чародеек «Великая Безделица» при верном исполнении лишь повышает женственность. Впрочем, если вы хотите сохранить излишки жира…
– В каком смысле: сохранить? – обиделась Марыся.
– В широком смысле. Каноны красоты у всех разные. В Верхнем Йо, например, предпочитают обильных женщин. Горцы полагают, что жена должна согревать мужа зимой. Но мы отвлеклись. Мастер Андреа, вы свободны. Уверен, с годами вы достигнете атлетического уровня вашего наставника, Просперо Кольрауна. Впрочем, не только атлетического…
Смущенный, малефик отвесил поклон и стал одеваться. Сравнение с боевым магом трона привело его в замешательство. Он не знал, комплимент это, или теоретик действительно так полагает. Не хватало еще зардеться, как девица на выданьи, в присутствии группы…
– Методику гееннического займа, которой пользуются некроманты, мы рассмотрим в другой раз…
– Отчего же? Я готова принять участие в демонстрации.
Возле клена, чья шевелюра рдела первым багрянцем, стояла Наама Мускулюс. «Бабье лето» дарило теплом, и доцент собрал группу на свежем воздухе, во дворе университета. Явление Сестры-Могильщицы осталось незамеченным – пользуясь вниманием, прикованным к ее супругу, красавица змеей выскользнула из дверей черного хода.
– Номочка? Я думал, ты дома…
Влип в историю, понял Андреа. Вряд ли Номочке понравится, что муженек голышом щеголяет перед молоденькими студенточками. Малефик не знал, что в историю он влип давно – еще на консилиуме по вопросу душевного здравия Биннори. А может, и раньше, в миг рождения. Истории ревнивы, они следят за своими участниками так, как не снилось и самой строгой жене.
Хотя кто знает, что снится ночами Сестре-Могильщице?
– Доброе утро, дорогой. Рада, что ты в чудесной форме. Ох, девочки, – Наама перекинула косу через плечо и подмигнула капитанской дочке, – за нашими орлами нужен присмотр! Не успеешь оглянуться, а он на кого-то глаз положил…
Вспомнив специализацию мужа, некромантка поспешила замять тему.
– Итак, методика займа. Повторять без контроля специалиста не советую. А показать – покажу. Сначала укусите себя за палец…
