Осталось чуть-чуть, самую малость.
— Да, дедушка. Сударь Тэрц был столь любезен, что лично явился ко мне со всеми бумагами. Да. Бумагами. Вы знакомы с сударем Тэрцем?
— Да, — в тон ответила вигилла, стараясь не делать резких движений и переходя в оценочный блиц-транс. Совсем как в саду капитана Штернблада, только теперь каштаны предполагалось таскать из огня. — Я знакома со стряпчим Фернаном Тэрцем. Но я не возражаю познакомиться заново.
Она глубоко вздохнула. На левой щеке болезненно пульсировало клеймо «двух Т», сделавшись видимым. Пульсация разрешала прорвать любые препоны, отправив служебное сообщение в долю секунды.
— Всегда мечтала познакомиться с профосом Надзора Семерых. Сударь Тэрц, я не в курсе, что именно вы блокировали малефику… Впрочем, неважно. Важно другое: вы знаете, что он сейчас ударит? Или вам плохо видно из угла?
Сутулая тень в углу сняла шляпу и отвесила поклон.
— Мне хорошо видно, — сказал стряпчий, подавшись вперед. Складывалось впечатление, что ему не удалось до конца разогнуться после поклона. Шляпу он надевать не стал, словно экономил силы, и даже такой мелкий жест отнимал их слишком много. — Надеюсь, мы не станем проверять, смогу ли я блокировать двоих? Одного магистра и одну м. в. к.?
Он напоминал аиста, ухватившего жабу.
— Четверых, — поправила Анри. — Одного магистра и трех м. в. к. Снаружи ждут Холера и Богомолец. Два очень злых вигила. Им велено избегать силовых действий без особой нужды, но если я ввяжусь в наш любовный треугольник, они обязательно почуют. Сейчас первый день недели, Луна в Цитадели, тау-квадрат Нервных Хижин, аспект возврата благосклонен. Это означает успешность государственной магии в экстремальных условиях. Уж поверьте опыту мантиссы.
Пальцы Мускулюса начали завязывать последний, «мертвый» узел с петелькой.
— Да, — сказал малефик. — Наследство.
Это было страшно — бледный, скованный солдат ведет бой, разговаривая о пустяках.
— Если я сниму блок, вы гарантируете, что он не опрокинет «невод» на меня?
— Да, — сказал малефик. — Дедушка. Не опрокину. Да. Ничего не произошло. Если не считать того, что Андреа Мускулюс сунул руку в карман халата, извлек клетчатый платок и начал вытирать лицо. Рука дрожала, малефик дважды ткнул себе пальцем в глаз и грязно выругался, не стесняясь присутствием дамы. Потом он запахнул халат, завязал пояс, заметил, что узел пояса — копия финального узла «невода», еще раз выругался и взялся перевязывать.
На столе мерцал оставленный про запас «Piscatorius linum».
— Как вы мне все надоели, — с чувством произнес малефик, сморкаясь в платок. — С вашими следствиями, дознаниями, арестами, интригами, планами, Чурихом… Век бы вас не видел, господа хорошие!
Он подумал и добавил: — Да.
— Остаточные явления блокировки, — прокомментировал стряпчий, а вернее, профос Тэрц, выбираясь из угла и как ни в чем не бывало усаживаясь в кресло. Шляпу он водрузил на острое колено, покачивая ногой. — Скоро пройдет. Здесь кто-то говорил о Чурихе? Андреа, дружище, погасите вашу пакость, она меня раздражает…
— Что вы хотели от меня? — не спеша гасить чары, спросил Мускулюс.
— От вас? Взаимности. И кое-каких сведений.
— Вам не кажется, что я вправе первый требовать взаимности?
— Хорошо. Драный гремлин, никогда не хотел связываться с учениками Кольрауна! На вас пахать нужно, а не блокировать…
Тэрц сцепил пальцы на животе, засмеялся и начал рассказ.
***Стряпчий Фернан Тэрц, профос Надзора Семерых, занялся Чурихом недавно, взамен ушедшего на покой коллеги.
Наблюдения последних лет ясно говорили, что некроманты Высшего Совета опять затеяли игру с огнем. Расширение внешних контактов, путешествия инкогнито, внеочередные сессии Совета, сокращение числа заявок на открытия и лицензирование новых чар. Таинственные эксперименты, проводимые не в башнях Чуриха, защищенных системой охранительных чар «вырви-глаз», а где попало, от Бадандена до Ятрицы… Закупки свежих покойников у скорбящих родственников, готовых за горсть монет продать хоть мать родную в саване с бантиком. Покойники закупались в странном ассортименте: народный умелец Ясь Конюшина (на спор подковал ерша), маэстро Гвидо Салтансен, гений клинка (довел фехтовальную залу до разорения и умер в нищете), престарелая чета Гарбуздов, Карл и Клара, которые до глубокой старости восхищали зрителей на приапических оргиях храма Танритариев, бровар Йошка Порей (на спор выпивал полтора бочонка пива с вялеными уклейками), наемный атлант Граммон с дочерьми-кариатидами (двадцать лет служили опорой академическому театру кукол и были привалены крышей во время Жучьего землетрясения)…
Связь не просматривалась.
Умершие закупались с соблюдением Гражданского Кодекса, раздел «Недвижимое имущество», статья «Физические тела: аренда и найм». Придраться было не к чему. Для некромантов такие штучки — в порядке вещей. Фернан подозревал, что часть мертвецов попросту крадется из могил, без оформления сделки и выплаты пошлин, но доказать ничего не мог.
И не стремился: Надзор Семерых интересуют злоупотребления магией, а за державу профосам не обидно.
В начале лета состоялось подозрительное знакомство Чуриха с рыцарями Ордена Зари, квесторами сезона. Чурихские некроты — слишком практичные господа, чтобы без важной причины искать дружбы безобидных идеалистов. Когда идеал попадает в руки магов определенного профиля, он способен воплотиться в жизнь с приветливостью шелкового шнурка, присланного вам на дом местным диктатором.
— Идеалы? Свет и Тьма?! — нет, судари мои. Азарт и тщеславие, вот их настоящее имя. Я не люблю идеалы. Однажды они сломали мне жизнь.
— Как именно?
— Увы, душенька. Вспоминать прошлое я не люблю еще больше.
— Извините…
Квесторов было жаль. Молодежь, проблемы роста, шило максимализма, вогнанное в юную задницу по самую рукоять… Разослав письма в семьи рыцарей, Фернан искренне надеялся, что за дружбу с Чурихом патриархи всыплют щенкам по первое число. Он не знал, что опаздывает, что смешон в своих благих намерениях, как смешон лекарь-недоучка, отпаивая прокаженного настоем шульжени скверной.
Когда барон, вернувшись в гостиницу и застав бессонный съезд родичей, начал рассказывать про малефика Мускулюса и его подвиги на кладбище Вторичной Инкарнатуры… О, Фернан сразу навострил уши! Здесь не обошлось без чурихских проделок. Если казенные сыскари не сумели допросить дрейгуров, сломавшись на «языке висельника», то профос целиком полагался на свое мастерство блокатора. В столице сейчас находился Гувальд Мотлох, верховный архивариус Надзора Семерых, — связавшись с ним, профос убедил Гувальда отыскать опытного разверзателя из числа магов, тайно сотрудничающих с Надзором, чтобы тот раскрыл для Тэрца нужную могилу и провел допрос.
У Фернана имелись личные связи в магической среде столицы, но не воспользоваться контактами верховного архивариуса было бы грешно.
— Проклятье! В былые времена, до обращения, я и сам чудесно вскрыл бы захоронение!
— И подняли бы дрейгура? Вы из некромантуры?
— Душенька, не хватайте меня за язык. Нет, я не из некромантуры, как ваш замечательный председатель Трибунала. Но дрейгура поднял бы хоть за шкирку, хоть за хлястик. Правда, молодой Фернан Тэрц не сумел бы блокировать корни «языка висельника»…
— Понимаю.
— Ничего вы не понимаете, хорошая моя. Ничего. С вашим судьбоносным профилем такие вещи…
— С моим судьбоносным профилем хорошо известно, что у людей две руки. Но сразу в обе судьба ничего не дает!
— Хм-м… Беру свои слова обратно. И прошу прощения за резкость.
— Вернемся к теме разговора. Архивариус Гувальд обещал вам помочь?
— Да. Гувальд обещал помочь.
Дело оставалось за малым: узнать, в каких именно могилах лежат дрейгуры — участники налета на «Приют героев». Не перерывать же все кладбище сверху донизу?! Выяснять дислокацию нужных могил у Марии Форзац профос раздумал: добровольно эта сударыня и слова не вымолвит, а затевать блокацию в отеле, в присутствии бдительного са-пэя, не хотелось. Зацепить вигиллу? Надзор не поощрял насилие в отношении сотрудников Тихого Трибунала.
— У меня оставался единственный доступный свидетель.
— Я.
— Вы, сударь малефик.
— Что вы блокировали мне?
— Степень важности запланированных дел. Сложный переломный блок со смещением акцентов. И падение базового уровня недоверчивости. Иначе вряд ли удалось бы заморочить вам голову мифическим дедушкой.
— Но вы не смогли бы прочесть мои мысли!
— Разумеется. Вы бы сами мне все выболтали. Извините, мастер Андреа, я не спешу раскрывать секреты блокации. Полагаю, малефики тоже не горят желанием объяснять направо и налево тайны следового вольтажа. Если вы когда-нибудь видели шмага, то есть сломанного…
— К сожалению, видел.
— Значит, вы поймете. Жертва «синдрома ложной маны» не в силах объяснить вам, что за чудеса она творит в воображении… Слова бессильны, это надо видеть. Или верить.
— Я верю, — внезапно сказал малефик. — Я вам верю, Фернан. Сударыня вигилла, не кажется ли вам, что наши планы следует расширить? Если, конечно, сударь профос согласится принять участие…
Анри кивнула, чувствуя, что авантюра из безумной превращается во вселенскую.
***— Я недооценил вас, сударыня, — через полчаса напряженной беседы сказал профос Тэрц, вертя шляпу на пальце. — Честное слово, недооценил. А я, болван, думаю: с чего это барон так громко рассказывает про могилы и дрейгуров… Даже меня с Трепчиком гнать не стал. Это вы попросили обер-квизитора утратить бдительность и распустить язычок? Не притворяйтесь, я же вижу…
«Врет, — мило улыбаясь в ответ, подумала вигилла. — Прошлые навыки у блокаторов ликвидированы, но кое-что он все-таки может. К примеру, блокируешь качественный режим памяти — получаешь доступ к ближайшим сведеньям, или что-то в этом роде. Ладно, оставим на будущее…»
— Ладно, — словно и впрямь подслушав мысли, экс-стряпчий королевским жестом водрузил шляпу на голову, давая понять, что переговоры окончены. — Оставим на будущее. Поехали, что ли?
Андреа Мускулюс полез в секретер, долго копался, шурша бумагами, и наконец извлек визитку. Кожаный лепесток хранил терпкий аромат духов. При одном виде визитки Анри поняла, что кожа для карточки снималась не во время линьки. Дорогая вещь, не всякая дама себе позволит.
— Люблю я приключения… — странным тоном произнес малефик.
И поднес уголок визитки к огню свечи.
Когда, почуяв открытие спатиума третьего рода, в комнату ворвались Холера и Богомолец, там никого не было.
— Ушел! — выдохнул Богомолец.
— Ушли! — поправил более рассудительный Холера. — Надо доложить Месропу…
Втайне Холера подозревал, что председатель не будет удивлен или рассержен.
SPATIUM XII. СТРАСТИ В БУДУАРЕ, или НААМА ШАВАЗИ, ЧЛЕН СОВЕТА ВЫСШИХ НЕКРОМАНТОВ ЧУРИХА
— Номочка, очнись!
— Уйди, противный… еще рано…
— Номочка… тромбон зовет!..
— Язык вырву!.. дай доспать, пустозвон…
— Нома! Чур тебя! Я таки однажды онемею, и ты проспишь покушение!
У охранного колокольчика имелись две добродетели и три порока. В добродетелях числились верность и тонкое чутье на возмущения эфирной среды; в пороках — настырность, фамильярность и претензии на чувство юмора. Все это осталось в наследство от башенного чура, проклятого Наамой за вмешательство в эротические сны и подсаженного в колокольчик. Чурам положено охранять, а не сниться где ни попадя. Вот пусть и охраняет. А в свободное время может по совместительству грезы навевать на шелковые ресницы. Если угодно, со своим эпизодическим участием в облике Бовы Еруслана Лазаревича, страстного витязя-ходока. Нам не жалко: витязем больше, витязем меньше…
Наама Шавази открыла глаза.
В окно спальни была хорошо видна Башня Таинств. Она всегда хорошо видна в понедельник, в любую погоду и в любое время суток. До ночи с четверга на пятницу, когда башня, согласно чарам Просперо Кольрауна, начнет саморазрушаться, еще долго. Успеем налюбоваться. За годы чары повыветрились, Башня Таинств разрушалась вяло, скучно — ну, штукатурка в Зале Оргиастов посыплется, фрески плесенью затянет или канализацию прорвет… на прошлой неделе серным газом воняло, не пойми откуда… Короче, отстраивать башню заново в поте лица, расходуя ману ведрами и корытами, больше не требовалось.
Дрейгуры справлялись с мелким ремонтом без помощи чародеев.
Ах, Просперо… какой мужчина!
И что б ему не прийти в Чурих просто так, в гости, на ломтик пудинга?
Протянув белую изящную ручку, Наама взяла с тумбочки, приплясывавшей от нетерпения у кровати, флакон с отваром бутонов грешницы младой. Смочила шею, шире раскрыла ворот ночной сорочки, провела влажным пальцем меж грудей. Если чур в колокольчике опять поднял панику на пустом месте — девальвирую. До одной пятой номинала. Или заставлю вызванивать ораторию «Дар Валдая» из конца в начало. У нашего блудня от музыкального искусства сыпь по бронзе и гравировка тускнеет…
— Вот! Я говорил! Я звенел!
Окно с видом на Башню Таинств заслонил смерч открывающегося спатиума. По спектру легко было опознать личный визитарий Наамы ограниченного пользования, и волшебница мысленно решила девальвировать паникера до одной восьмой, а потом велеть трижды отзвонить «Веселую Панихиду» в фа диез мажоре.
— Ага!
Из смерча вышел, элегантно крутясь, крепко сбитый мужчина в домашнем халате. Халат распахнулся, позволяя оценить могучее телосложение гостя. На грубоватых, но в целом привлекательных чертах лица лежала мрачная тень: гость нервничал.
Узнав гостя, Наама приняла его волнение на свой счет и приспустила сорочку с левого плеча. Этот акт скромности уложил больше жертв, чем приснославный меч-кладенец Кальтенбур, ныне выставленный для обозрения в оружейном музее Универмага с табличкой «Руками не трогать!».
После меча жертвы больше не вставали, а после сорочки — по-разному.
— Я так и полагала, сударь, что вы окажетесь выше мелких предрассудков!
— Кхм-м-м… — басом откашлялся Андреа Мускулюс.
Смущение лишь добавляло ему очарования. — Прошу простить мне… э-э… в столь ранний час!.. увы, обстоятельства…
Обстоятельства не заставили себя ждать.
Смерч-визитарий, начав схлопываться в черную дыру, вдруг изобразил кривую восьмерку, словно его изнутри расперли руками. Из двух колец восьмерки кубарем вывалилась странная парочка: бойкая дама в растрепанных чувствах и вообще бесчувственный сударь, по облику — судейский крючок.
— Именем Тихого Трибунала, вы арестованы!
— Ов-вал Н-небес… Где я?!
На щеке бойкой дамы пылало клеймо «двух Т». Андреа Мускулюс встретил это пылание без энтузиазма, выпятив подбородок на манер уличного забияки. Ах да, он же приютский, вот и сказывается…
«Оригинально начинается неделька…» — подумала Наама Шавази.
— А я предупреждал! — радостно брякнул чур в колокольчике. — Доигралась: арестовывать пришли…
Liber III. КОНРАД ФОН ШМУЦ, ОБЕР-КВИЗИТ0Р БДИТЕЛЬНОГО ПРИКАЗА, И ГЕНРИЭТТА КУКОЛЬ, ВИГИЛЛА ТИХОГО ТРИБУНАЛА
Если ситуация резко меняется, геральдильерос — «одержимые геральдикой» — не способны изменить поведение, подстраиваясь под обстоятельства. Кому нужен боец-психопат, которого даже сигнал трубы не заставит отступить или ударить на другой фланг? Чудовищам место на гербах: там они безопасны и даже привлекательны…
CAPUT XIII
