Сказала - и растерялась. Вот дура! В этаком тоне только с нижестоящими сотрудниками разговаривать!
Послышался смех - легкий, искренний. Как Игорь хорошо смеется!
- Так т-точно! Надеюсь, рассказ мой б-будет неимоверно скучен и вы заснете не позже чем через п-пять минут. А может, вам, Ирина, к-колыбельную спеть? Ну т-там, придет серенький волчок... Это я, понятно, не про себя!
От удивления я даже открыла глаза. Вот уж на Кого Игорь похож меньше всего! Хотя... Сероглазый Волк - в этом что-то есть.
- Ит-так... О вашем аресте мы узнали только н-на следующий день, около полудня...
Его рассказ менее всего походил на колыбельную. И если я и вправду хотела спать, то сон мигом пропал. Глаза оставались закрыты, но память привычно расставляла факты по местам. Меня арестовали пять дней назад. И за эти пять дней...
Указ № 1400 был передан по радио в шесть утра, после государственного гимна. Он не слишком отличался от виденного мною проекта, но там присутствовал новый абзац - о зверском убийстве священников Рюмина и Егорова.
Их убивали как раз в те минуты, когда Володя Изюмский в последний раз обернулся. А уже через час тела были найдены, убийцы арестованы...
Те, кто придумал это, ошиблись в одном - преступников не вывезли из города. Более того, их оставили в городской тюрьме. Кто-то в столице, подписывая распоряжение, забыл о Первач-псах. Или не принял их всерьез.
"Психоз Святого Георгия", как правило, не трогает тех, кто под арестом. Потому и завидуют нам коллеги в Нью-Йорке и Москве - "мокрушники" сами спешат в камеры. Но на этот раз вышло иначе. А может, и не иначе: за все эти годы убийцы впервые посмели поднять руку на Его служителей.
Трое погибли прямо в камерах, через двадцать часов. Последний, уцелевший, был согласен на все - даже выступить по телевидению. Вмешаться его "опекуны" не успели - тюрьма была в ведении прокуратуры, а мои коллеги вовсе не спешили "топить" старшего следователя Гизело.
Это был первый прокол-но не главный. Признание мерзавца-киллера меня бы не спасло. Убийца назвал "заказчиком" одного из "ганфайтеров" Капустняка, но при должном умении все это можно был? еще повернуть против следователя-злодея. Однако в восемь вечера в Интернете появились два секретных указа - о военной блокаде и об "организованном переселении". Указы, существовавшие в двух экземплярах и не покидавшие еще президентской канцелярии, умудрились скопировать через полчаса после подписания (как позже выяснилось, каким-то образом проникли в опечатанный сейф, оставив сургучных стражей на месте). Поначалу никто не поверил, но затем, еще через час, по всем ТВ-каналам передали неизвестно откуда взявшийся ролик; демонстрировавший сам момент подписания указов. Ошеломленная президентская пресс-служба смогла лишь жалобно заявить, что съемка в этот момент никем не велась.
...Почему-то вспомнился старый-старый фильм, виденный еще в детстве. "Ты меня естеством, а я тебя!.."
Наутро указы перепечатали все газеты мира, а к полудню город вышел на улицы.
- В-вы бы видели!
- Игорь рассмеялся, покачал головой.
- Эти, к-как вы их называете,! "архары", пытались д-драться, но тут подоспели курсанты. Вдобавок г-господа кентавры постарались. Короче, к вечеру мэр изволил б-бежать, наутро скрылись все остальные, и г-господин Бажанов занял, так сказать, кабинет. Т-теперь он наш Царь, бог и в некотором смысле в-воинский начальник.
...ФСБ держалось еще сутки. Но когда толпа подошла к огромному серому зданию, двери оказались открыты - все, кто мог, бежали. Меня нашли только через три часа - в секретной камере, прямо на бетонном полу.
- Вначале сказали, что в-вы...
- Игорь вздохнул, покачал головой.
- Нет! И п-повторять не буду! К счастью, господин Молитвин оказался рядом. Он т-теперь большой человек, входит во Временный К-комитет...
Хотелось спросить, что за Временный Комитет, куда пускают только во френчах, но закрытые глаза уже слипались. Внезапно я почувствовала легкое прикосновение - ладонь Игоря слегка погладила меня по щеке.
Я так и не успела понять, явь это - или уже сон.
Вторник, второе марта
Уволенная шпионка * Что пишут на борту "Титаника" * "Рюсише саботажник" * ГКЧП, хоть слово это дико * Хитрости оптимальной обороны * "Гроблины" за работой * Почему Третий?
Игорь спал на диване, плед сполз на пол, левая рука свесилась вниз. Я подняла плед и, прежде чем укрыть Мага, долго смотрела на его спокойное и какое-то особенно молодое во сне лицо.
На часах - 3.25. Странно, я выспалась и даже отдохнула. По крайней мере настолько, чтобы начать соображать.
Радоваться рано. Честный обыватель, вырвавшийся из внутренней тюрьмы ФСБ, имеет право несколько расслабиться. Укатить на Кипр, например. На худой конец уйти в запой. Но поскольку я не честный обыватель...
Телефон не работал, радио - тоже, а газ из кухонной конфорки сочился по блокадной норме. Я перетасовала колоду иконок, отобрала нужные - и отложила в сторону. Успеется, внедренный сотрудник Стрела! Нечего отвлекаться! Радио, конечно, важно, но кое-что куда как важнее!
Компьютер - старая верная "семерка" - внешне выглядел совершенно целым. Даже крепления оказались на месте, а желтая тряпочка для вытирания пыли лежала там же, где я ее и оставила, - на мониторе. Но что-то было не так.
Об этом "что-то" я, конечно, знала. Ведь это первое, о чем меня спросили там. Винчестер! Ну и рожи были у этих мерзавцев! Винчестер, все дискеты, все записи, фотографии. Кто? Шефы прислали "чистильщика"? Скорее всего. Меня вытащить просто не успели, я ведь была в Малыжино. Подвиги, дура, совершала!
Я присела к столу, открыла левый ящик. И здесь что-то не так. Странно, после "чистильщика" тут должно было заметно убавиться! Откуда эта папка? Синяя, полупрозрачная, чуть надорванная снизу...
Первая же бумага заставила меня похолодеть. Ее письмо. Старое, я все не хотела с ним расставаться. Письмо, цветное фото, еще одно...
Мои бумаги - все. Все, кроме тех, что относились к работе. Я быстро просмотрела ящики стола - пусто. Неведомый "чистильщик" поработал на совесть. Но почему он оставил папку? И главное - как ее проморгали эти?
Кроме бумаг, в папке оказались дискеты. Тоже знакомые - ее письма, ее фотографии. Вот и микрокомпакт с памятной записью...
...Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок... Мяч катится по пляжу, по сверкающему на .солнце белому песку, и мягко падает в воду. Девочка бежит за ним, но внезапно останавливается, смотрит назад...
Я очнулась, с силой провела ладонью по лицу. Чушь! "Чистильщик" не мог оставить такое! А если бы оставил, сволочи со щитом и перуном в петлицах говорили бы со мной совсем по-другому! Значит?
Я поглядела на компьютер. Крепления на месте. Выходит, его разобрали, потом аккуратно собрали...
Палец лег на "Power".
Лампочка вспыхнула.
Еще несколько секунд я размышляла о неведомом суперсвятом, способном разбудить мою "семерку" даже без винчестера, но затем экран выстрелил заставку - и все стало ясно.
Винчестер на месте, все программы на месте.
Все?!
Пальцы пробежали по клавиатуре, легли на "мышь". Есть! Есть! Есть!
Нет!..
Нет - программы выхода на связь, резервной программы, кодовой таблицы, записи последних донесений. Ничего! Пусто!
Я поглядела на экран - и вдруг поняла.
Отставка!
Кто-то отправил внедренного сотрудника Стрелу в отставку - полную и окончательную. Бывшему агенту оставили личное имущество, а вот, так сказать, производственное оборудование заставили сдать.
То есть нет. Его сдали без меня.
Итак?
Кто-то успел до моего ареста попасть в квартиру, "почистить" здесь все, забрать винчестер, все дискеты и бумаги. Затем - не спеша с ними разобрался и вернул лишнее. Интересно когда?
Я быстро перелистала папку. Распечатки, переданной мне алкашом Залесским, там не оказалось. Значит, ее личным имуществом не сочли. Жаль, я даже прочитать не успела!
Внезапно я ощутила некую странность. Нет, "ощутила" - не то слово. Странность обрушилась, словно бревно на голову.
Отставка?! В конторе, где я работаю?
О таком можно рассказывать лишь глупой сопливой девчонке, какой я была, когда меня подобрали мои добрые-добрые боссы. Дура-девчонка могла поверить в такое - десяток лет работы, счет в банке, домик на Багамах. Но внедренный сотрудник Стрела - давно не девчонка, верящая в сказки. Отставка в нашем деле выглядит иначе: кубик воздуха в вену, кристаллик цианида в бокал с шампанским или просто пуля. Пуля вульгарис. В крайнем случае, если сотрудник становится инвалидом, его переводят в центральный аппарат - бумажки перекладывать. Но подобное бывает редко, да и зачем? Инвалиды в нашем деле - только помеха.
На миг стало страшно - до холода в позвоночнике; но затем страх сгинул, сменившись полной растерянностью. Даже не растерянностью - ступором.
Чудес не бывает.
Таких, как я, не выпускают живыми. И убивать меня уже поздно, за эти часы предатель мог бы наворотить такое!
Значит?
Значит, еще одна белая обезьяна. "Коропоки", как выразился шаман Молитвин.
Я выключила компьютер и осторожно прошла в гостиную. Игорь спал. Плед опять лежал на полу. Я подняла его, вновь укрыла Мага. Игорь улыбнулся во сне...
2
Какого цвета была машина, подвозившая меня в прошлый раз, я не помнила. И город рассмотреть не получилось - не до того было. Разве что солнце запомнила, солнце и лужи, плескавшие из-под колес.
На этот раз машина была белой, с номерами городской администрации. Вместо знакомого сержанта-"сагайдачника" за рулем оказался некто штатский. Разглядывать его я не собиралась. Город! Вот что по-настоящему интересно! За эти дни он действительно изменился, и дело оказалось не только в неожиданно ранней весне...
Машину прислали в девять утра с короткой запиской Бажанова. Я даже не успела напоить Игоря кофе. Господин Бажанов, исполняющий обязанности мэра и председатель Временного Комитета Обороны, торопил.
Вначале я заметила репродукторы - черные, похожие на огромные тюльпаны. Такие я видела только в кино, и то в самом детстве, когда по "ящику" крутили фильмы про войну. Про давнюю забытую, войну, когда с колоколенок лупили пулеметы и "Фриц" означало не просто сокращение от "Фридрих". Так и казалось, что репродукторы вот-вот оживут и по улицам разнесется:
"Граждане! Воздушная тревога! Граждане!.."
Репродукторы молчали. Присмотревшись, я сообразила, что говорить им еще рано - нигде не было проводов. Ни проводов, ни антенн. Просто странные черные цветы, прикрепленные болтами где к кирпичной стене, где прямо к рекламному щиту фирмы "Пепси". Я удивилась - и тут же увидела кентавров.
Как я поняла из вчерашнего рассказа Игоря, с кентами заключено нечто вроде перемирия. Бажанов встретился с их вожаками и даже подписал какой-то протокол. Это было понятно, особенно после указа, но те двое, что катили нам навстречу... Я глазам своим не поверила: красные повязки, большие нагрудные знаки, знакомая надпись "Патруль".
Патруль?! Кенты патрулируют улицы?! Может, и вправду конец света?
Площадь Свободы, обычно пустая и скучная, тоже стала другой. Напротив входа в городскую администрацию (во времена далекие, для нас почти былинные обком) суетились рабочие, устанавливая нелепые бетонные плиты. Рядом свесил свой оранжевый нос новенький японский кран. Среди серых курток мелькнул знакомый зеленый ватник. Тех-ник! И не один! Да какого черта, новую очередь метро они рыть собрались, что ли?
По самому верху здания, скрывая окна пятого этажа, тянулось широкое кумачовое полотнище. Белые буквы складывались в слова:
НАМ ЗДЕСЬ ЖИТЬ!
Я покачала головой. Верно. Нам здесь жить. Лозунг на городских воротах Содома. Или на борту "Титаника".
Автомобиль подрулил ближе, шофер открыл дверцу - и я поняла. То, что сооружалось здесь, когда-то называлось баррикадой. Саша строил такие - и в августе 91-го, и в октябре 93-го. От августа у него остались фотографии, от октября - шрам на плече...
Возле дверей я оглянулась, посмотрела на глубокое, яркое небо - и вздрогнула. Синий океан пересекали белые тонкие полосы - одна, другая, третья. Самолеты - высоко, где-то на границе стратосферы. Кажется, это называется "инверсионный след". Гражданские не летают тройками, значит...
Началось!
У входа потребовали пропуск. Такового у меня не оказалось, и курсант-"сагайдачник" долго звонил по телефону. Простому, не радио, с треснутым диском. Проводов у телефона не было. Я уже не удивлялась.
3
Бажанов был в форме, но не в камуфляже без погон, а в новеньком мундире. Генеральские звезды тускло отсвечивали среди золотых зигзагов. На груди - тоже звезда, но поменьше, на трехцветной колодке. В петлицах - ажурные крылышки. Вот уж никогда не думала, что этакий громила влезет в самолет!
- Садись, Гизело!
Голос звучал устало, веки набрякли. Не иначе как ночь не спал. Однако выбрит, наодеколонен. Генерал!
ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА...
О некоторых говорят: лицо - хоть сейчас на медаль. Этот до медали слегка не дотягивает, но хорош! Слуга царю, отец солдатам! А сейчас, при полной форме - так вообще орел! И голос хорош - хрипловатый, уверенный, каждое слово чеканит. Лапищи здоровенные - крысу с одного раза ладонью прихлопнет. А вот волосы, кажется, все-таки подкрашенные. Чуть-чуть - на висках.
А еще ему интересно, кто меня трахает.
Вот он какой, генерал Бажанов.,.
- Значит, так, Гизело! Тебя куда - в храм-лечебницу или работать будешь?
Оставалось пожать плечами. Выходит меня не уволили? Ну, если не уволили... .
- Вот и хорошо. Назначаешься прокурором города. Вопросы?
Остолбенеть я не сумела исключительно по той причине, что столбы в креслах не сидят. Однако Бажанов явно истолковал мое молчание по-своему.
- Если все ясно, можешь идти. Заседание Комитета Обороны через пятнадцать минут. Все!
Все?!
Обезьяны, революция, репродукторы, баррикады, кенты в патруле. Все ясно?
- Вы, господин Бажанов, давно Конституцию не перечитывали?
Кажется, он растерялся. Ненадолго всего на миг. Но вот растерянность исчезла, густые брови сошлись к переносице:
- Намекаешь, значит, Гизело?
- Не намекаю, - вздохнула я.
- Согласно Конституции, прокурора города назначает...
Договорить не успела - широкая ладонь с грохотом опустилась на стол.
- Что, и ты саботажник? Крысы вы все, вот что я тебе скажу! И Ревенко твой, и Никанор! Сбежали, сволочи, город бросили! Под суд бы вас!
Снова вспомнилось старое кино. "Ти есть рю-сише саботажник! Ми, немецкий зольдатен, будем тебя немножечко вешайт!"
- Я не саботажник, господин Бажанов! И даже не саботажница. Местная администрация может назначить исполняющего обязанности прокурора, вплоть до утверждения. А ваш, извините, Комитет Обороны, вообще незаконен...
-Угу...
Я ждала, что он взорвется - как авиабомба. Пятисоткилограммовая авиабомба в генеральском мундире с "геройской" звездой. Но взрыв не прозвучал. Бажанов хмыкнул, покачал головой:
- И говорили же мне: на черта нам сейчас прокурор? Эх ты, законник! Ну, будем считать, что я тебя назначил исполняющей обязанности, а Комитет Обороны это общественная организация. Все равно решения подписываю я - как мэр. То есть временно исполняющий. Довольна?
- Пока, - кивнула я.
- Пока не изучу документы. Значит, в городской прокуратуре никого нет?
- И в районных тоже.
- Бажанов вновь усмехнулся, на этот раз - зло.
- И жорики разбежались, на весь город - девять офицеров. Ты, Гизело, в прокуратуру пока не ходи, там даже связи нет. Тебе тут кабинет выделят. Ну что, все? Мгновение я раздумывала. Сказать? Или обойдется? Нет, надо!
- Господин Бажанов! Вы назначаете на эту должность человека, которому предъявлены серьезные обвинения...
