Звери вели себя на удивление мирно, включая и тех, которым в одиночку в лесу лучше не попадаться. Да и люди не обращали на горемычную живность внимания - не до того было людям.
Человеческий водоворот бурлил, вскипал то тут, то там пенными бурунами. Вон, неподалеку от кольца повозок, огораживавших лагерь, над толпой воздвигся один, в лиловом кафтане нараспашку, видимо, поднятый на руках своими товарищами. Над гудящим людским морем вознесся отчаянный, срывающийся голос, ударился о радужный купол над головами, рухнул вниз, кругами расходясь во все стороны - и люди на миг притихли, вслушиваясь.
Даже до замка кое-что долетело. Разобрать можно было далеко не все - лишь отдельные обрывки:
- …на ком вина, я спрашиваю?! кто?!…Шакаленка пригрел… Мазапуре тому пожаловал… маги за-Рубежные!… Шакал-отец!… Шакал-сын!…погибель наслали… в ножки, в ножки поклониться!…
- На нас всех собак вешают, - хмуро буркнул сотник, явно озабоченный сверх меры.
- Теперь сунься туда - в куски порвут…
- Как бы на замок не грянули! Не отбиться ведь, - влез есаул со своей заботой.
- Типун тебе на язык! Обождем, поглядим. По всему видать - недолго уж осталось.
- …головой! Головой кланяться надо! На блюде золотом!
- долетело снаружи.
"Небось, прослышали о княжеском условии. Насчет головы веселого Стася, - зябко передернула плечами Сале: ей вдруг стало холодно.
- Всем ведь известно, что князь Сагор - чародей, каких мало! Вот и хотят задобрить его, вымолить спасение. На силу его колдовскую надеются. Где им понять: если бы мастер хоть что-нибудь мог - уже б давно из кожи вон выпрыгнул, лишь бы погибель отвратить. Прав сотник - самое время договоры подписывать…"
Ты хотела увидеть смерть мастера, Куколка?
У тебя есть шанс! Хороший такой шанс, большой, радужный! Правда, пойдете вы в никуда, обнявшись! но велика ли беда?! Цена этим твоим годам после казни Клика - грош ломаный! Не тогда ли ты поняла, сердцем выжженным почуяла: родной Сосуд обречен? И очень скоро смогла убедиться, что отнюдь не твое собственное горе раскрасило все вокруг в траурные цвета. В библиотеке мастера были книги. В том числе - и очень старые книги.
Ты любишь читать, Куколка?
Это началось больше сотни лет назад. В книгах той поры ты находила чертежи и рисунки дивных сооружений, рецепты загадочных снадобий; там были трактаты великих философов и математиков, таблицы астрономов и пьесы драматургов, способные потрясать умы и сердца… Где они теперь? Кому, для чего нужны накопленные знания, пылящиеся в сумраке замковых библиотек? Неужели лишь для того, чтобы воспитанный на старых книгах Рио изъяснялся старомодно-высокопарным штилем?! Чему было положено начало в прошлом веке? Отчего в твоем Сосуде стало трудно дышать? отчего настал упадок, пришло запустение?! откуда в лесах объявились дотоле неведомые уроды - а из всех искусств и умений лишь волшба расцветала махровым цветом?
Из каких геенн нахлынула убийственная духота, взявшая вас за глотку?
Или сами виноваты? косные, ленивые, злые?
- но главное: безразличные… куколки.
"Нет заступника, и некому отменить приговор," - всплыло вдруг в голове. Чья это фраза? Где она ее слышала? Не важно. Неужели действительно - все?!
Зачем ты ожила, Куколка? чтобы снова - умереть?!
На этот раз - навсегда?!
* * *- …все одно терять уж нечего!
- порхнуло от лагеря.
Сале опомнилась. Глянула в сторону людского сонмища - и как раз успела увидеть: лиловый камзол проглатывает свой вопль, в грудь "гласа народа" ударяет арбалетный болт, пущенный от шатра со штандартом; горлопан опрокидывается на спину, исчезает в море тел…
На мгновение толпа застыла. Смолкла потрясенно - чтобы взорваться яростным ревом, хлынуть к насыпи.
- Смерть погубителю!
- донеслось оттуда тысячеголосым раскатом.
Сале невольно протерла глаза. Что за чудеса?! Вместо того, чтобы растоптать проклятых колдунов из-за Рубежа, народ взбунтовался против собственного князя?!
Маячившие на валу стрелки разрядили в толпу свои луки и арбалеты, но перезарядить оружие для повторного выстрела мало кто успел. Те, кто поумнее (или потрусливее), бросились со всех ног бежать к княжескому шатру, а остальных толпа просто смела, вместе с горсткой легких копейщиков, пытавшихся заступить ей путь. Впрочем, и среди озверевших бунтовщиков местами отблескивали доспехи латников Серебряного Венца.
Быстро, однако, переметнулись!
- Туго кнежу придется. Глядишь, и угоду подписывать не с кем будет!…
- Так выйдем, пане сотник? пособим? В спину смутьянам ударим?
- Сиди уж, пан Ондрий! Нам туда лезть - что поперед батька в пекло! Только погинем зря. Лучше во-о-он куды поглянь: сдается мне, кнеж и сам управится…
Вокруг шатра со штандартом наблюдалось движение, стальной стеной сверкали щиты и латы, командиры спешили выровнять строй, успеть… успели!
И когда ревущая толпа докатилась наконец до ставки князя - навстречу ей ощетинилось длинными копьями закованное в сталь каре: Оплот Венца, личная княжеская гвардия. Ростовые щиты плотно сомкнуты, за ними блестят начищенные до блеска панцири, внутри каре уже поднимают на запасных щитах стрелков, кто уцелел, а в центре гордо развевается державный стяг: радуга на лазурном поле.
"Символ конца света," - впору было рассмеяться, да не сложилось.
Толпа нахлынула пенным прибоем, напоролась на частокол отточенной стали - но задние продолжали давить, нанизывая передних на копья. Человеческий прибой с лязгом и скрежетом зубовным ударился о стену щитов, засверкали мечи, до замка долетел многоголосый вой-стон - и море бунта откатилось прочь, оставив перед строем обильную кровавую жатву.
Гвардейцы поспешно сомкнули строй, оттащив внутрь раненых и выбросив убитых наружу. Впрочем, убитых было всего пятеро… нет, шестеро. Против доброй полусотни трупов нападающих.
Толпа взревела, вновь рванулась вперед. Казалось, люди обезумели от крови, своей и чужой, и теперь их уже ничто не остановит.
В толпу полетели стрелы. Лучники били слаженными залпами, и в плотном месиве каждая стрела находила свою жертву. Стрелки свое дело знали: клали наземь тех, кто бежал первыми, наиболее озверелых и опасных - и перед самыми копьями толпа начала сбавлять бег… но все равно не смогла остановиться. Отчаянные крики, хруст, скрежет… До мечевой рубки на этот раз не дошло: нападающие побежали обратно еще раньше.
В уши ударил победный сигнал трубы.
Каре мгновение помедлило, а потом сдвинулось с места: слитно, тяжко, крабом-чудовищем, и дрожь от поступи четырех сотен панцирных бойцов докатилась до самого замка.
- Молодцом, кнеж Сагорский!
- одобрительно подкрутил ус Логин.
- Как мыслишь, пан сотник, к нам он прорываться будет?
- есаул взглядом уже прикидывал расстояние до замка и время, которое понадобится гвардейцам, чтобы его преодолеть.
- Мыслю, что так.
- Вы бы, панове, таки лучше б ногами мыслили!
- вмешался озабоченный консул Юдка.
- Пока еще кнеж со своими железнобокими сюда доберется! А толпа-то куда как раньше поспеет…
Одного взгляда в окно было достаточно, чтобы убедиться: прав консул! Толпа, поначалу неохотно пятившаяся от наступающего каре, уже не пятилась.
Она бежала.
Сотни, если не тысячи людей и нелюдей сломя голову неслись к замку!
Чортов ублюдок, младший сын вдовы Киричихи
Очень скоро будет Самый Главный День. Я знаю.
Бабочки за пленочками тоже думают, что знают. Только они глупые. Они думают, Самый Главный День - это когда пленочки слипнутся, и между ними останется "ничего". Это нехороший Главный День.
И бабочки - нехорошие. Глупые. Им кажется, они придумали, как всех спасти. А на самом деле это придумал я. И никаких пленочек для этого не надо.
Вообще.
Мне стало жалко глупых бабочек. Наверное, я не буду их ловить и насаживать на булавки. Лучше я их тоже спасу!
Бабочки как будто услышали, что их хотят спасти. Уже и кричат из-за пленочек: "Спасите! Спасите!"
Я хотел их успокоить.
И проснулся.
Рядом мальчик Княжич Тор носом булькает. Я заглянул к нему в сон: страшнючий! там мальчика Княжича Тора ножиками убивают. Тогда я поскорее словил за шкирку сон добренький - и поменял сны местами.
Он сразу заулыбался, и мне стало приятно. А тут с улицы кричат: "Спасите! Спасите!" Это, оказывается, не бабочки во сне кричали. Это люди на улице. Много людей. Оттого я и проснулся.
Окошко кто-то разбил, но это даже хорошо. Я высунулся к людям и стал им кричать, чтоб они не боялись. Что я их всех спасу. Уже скоро. Уже почти спас.
Но они все равно боялись. И кричали. А еще многие на меня пальцами показывать стали. Их, наверное, не учили, что это неприлично. А меня учили! Я знаю! Я хотел и им сказать - но тут понял: они тоже глупые. Как бабочки. Они хотят, чтобы я их спас, но не так, как хочу я. И не так, как хотят бабочки. И вообще, так не спасают, как они хотят. Так - неправильно!
Я хотел им об этом сказать, но они так боялись, что все равно бы не поняли.
Бабочки в соломинку дуют. И люди в соломинку дуют. Оттого такой здоровенный пузырище и вырос. Скоро лопнет. Бабочки радуются, собрались, смотрят. Думают, их Самый Главный День совсем-совсем скоро.
А я думаю наоборот.
Надо, чтобы мой Самый Главный День наступил раньше. Тогда я всех спасу. Даже бабочек. Слышите, бабочки? Я вас всех зову на праздник! На мой Самый Главный День!
И остальных тоже спасу. А некоторых спасу неправильно - раз они так хотят.
Раз они глупые.
Ну и ладно! Пусть им хуже будет.
Логин Загаржецкий, сотник валковский
"Достал клятый замок до самых печенок! Обороняй его, обороняй… Судный День на дворе, а местное поспольство не к исповеди!
- бунтовать вздумали! Туда бегут, сюда бегут… эх, зря хлопцы под Катеринослав удрали! И тут намахались бы вдосталь… за счастье народа!…"
При этом язык и глотка сотника жили как бы совершенно независимой от подобных мыслей жизнью. Никогда еще Логин Загаржецкий такого за собой не замечал: думать об одном, а приказы совсем о другом отдавать!
А вот поди ж ты…
- Мыкола, Хведир! Берите чумака - и наверх, на донжон тащите. Яринка, и ты, пани Сало - детишек забирайте, чертенка с княжичем!
- и туда же. Чортяка, а ты куда?! Ну и что, что сын?! Ладно, дверь закрыть и нас троих хватит, а не успеем - и сам чорт не поможет.
- Спасите!
- надрывалась за окнами приближающаяся толпа.
Вот ведь дурни! Кому кричат? Кто их спасать должен? Кнеж? Вон, уже спасает - копьями да стрелами! Совсем ополоумели от страха.
Словно в ответ (или действительно - в ответ?!) откуда-то сверху послышался звонкий детский голос:
- Не бойтесь! Я спасу! Не бойтесь, уже скоро…
Чертенок. Чумаков братец. Больше некому. Ну, сейчас батька тебе задаст хвостом по заднице!
Сотник мельком глянул в окно. Бегущие перебирались через ров, самые резвые колотили в кое-как запертые ворота. В пролом не лезут, сиволапые, и на том спасибо.
Спешить надо!
- Ондрий, Юдка - за мной! Парадную дверь запереть надо. Ее они не сразу вышибут. Потом - наверх, на донжон. Закроемся там. Кнеж со своими людьми на выручку идет. Авось, поспеет!
Последние слова сотник выплевывал уже на бегу. На шаг сзади дробно стучал сапогами по каменным ступеням есаул Шмалько, а шустрый жид - тот даже обогнать их успел.
Да только все без толку.
Вот уж и последний пролет остался, вот уж холл замковый внизу; глядь - а в открытые двери народ ломом ломится! Босые мугыри в холщовых свитках да портках, простоволосые бабы с детьми и без, горожане в цветных каптанах, латники беглые, да еще всякой нелюди россыпью: карлы мал-мала меньше, ежи ржавые, паучара здоровенный, брюхо чуть ли не узлом завязано… "Эк скрутило беднягу!" - успел подумать сотник. И еще он подумал, что теперь остается только бежать сломя голову обратно, карабкаться вверх по винтовым лестницам - даст Бог, повезет захлопнуть дверь донжона перед носом у преследователей.
Бежать, значит, и надеяться, что остальные уже там, наверху.
А больше он ничего подумать не успел, потому как в следующий миг их заметили.
* * *- Спасите! Смилуйтесь!
- толпа рванулась к лестнице.
Все трое, как по команде, потянули из ножен шабли, отступая назад и придвигаясь друг к другу - но рубить не пришлось.
Вместо того, чтобы наброситься на колдунов за-Рубежных, наславших огненную смерть и радужную погибель, люди-нелюди начали валиться на пол: кто на колени, а кто и вообще ниц падал.
Сотник с есаулом невольно перекрестились: "Совсем людишки умом от страха тронулись!" - а Юдка забормотал по-своему, всю бороду заплевал сгоряча.
- Спасите!
- Великие маги, добрые Глиняные Шакалы! Простите нас!
- Отведите погибель!
Совсем растерялся сотник Логин:
- Да кто ж вам погибели-то желает! Мы сами… случайно…
Кто его слушал? никто.
- Это все князь виноват, князь Сагор!
- Это он Шакаленка похитил!
- Это он Мазапуру пригрел!
- Это он!
- Это не мы!
- Не губите!
- Смилуйтесь!
- Добрый Шакаленок нас простил!
- И вы простите! Отведите погибель!
- Мы княжью голову хотели!…
- …на блюде золотом!
- …кланяться!
- …в ноги!
- …не казните, смилуйтесь!
Люди тараканами ползли вверх по лестнице, норовя ухватить и облобызать сапог кого-нибудь из "великих магов" и "добрых Глиняных Шакалов". Сотник и его спутники попятились, но обезумевшие люди не отставали. Ну не рубить же их, горемычных?!
- рука с зажатой в ней верной "ордынкой" бессильно опустилась. А в дверной проем тем временем вливался целый поток, вопль отчаяния нарастал, звенел в ушах, море тел захлестывало холл, грозя погрести под собой трех растерянных пришельцев из-за Рубежа…
Снаружи, от стены, слышался лязг железа, мерная, неторопливая поступь сотен ног - и отчаянные крики умирающих: гвардейцы кнежа Сагора прорубали своему повелителю дорогу к замку.
- А теперь, панове… - Логин понизил голос, чтоб его могли услышать только есаул с жидом.
- ХОДУ!!!
Они рванулись вверх, оскальзываясь на вытертых до блеска ступенях, поддерживая друг друга, не давая упасть. Сердце бешено колотилось в грудь, в уши врывался рев устремившейся следом толпы.
- Спасите!
- Добрые Глиняные Шакалы!
- Не оставляйте нас милостью своей!…
Ухватил за пояс оступившегося Шмалька, рывком вернул есаулу равновесие.
- Давай, Ондрий, не отставай! Затопчут ведь!
- Та я, пане сотнику…
- Молчи, дурень, силы береги! Вперед!
Умный жид драпал молча, сил на болтовню не тратил, но, когда надо, не забывал подставить плечо совсем уж запыхавшемуся есаулу.
Годы, годы…
Вот и последняя винтовая лестница. Стучат сапоги по ступенькам, голова идет кругом. А топот и крики позади все ближе, ближе. Ну, еще немного, сотник! наддай!…
Дверь! Нет, не та. Шмалько в последний момент набрасывает щеколду - и в следующий момент дверь сотрясается, трещит от сокрушительного удара. Долго не выдержит.
Скорее - вверх!
Вот и она, та дверь, что ведет на верхнюю площадку донжона. Крепкая, окованная железом. За ней - спасение; пусть - ненадолго, пусть…
Не поддается.
Неужели - заперто?!!
Блудный каф-Малах, исчезник из Гонтова яра
…подо мной гнойным нарывом пульсировал замок.